Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

Данные других иранских языков о рефлексах и.-евр. *k'uen–to- количественно очень невелики и, главное, не всегда надежны. Тем не менее, следует помнить о возможности сохранения в скифском элемента spэnta — "священный", "святой", который через серию превращений (sfand —>fsand) мог уцелеть в названии священного места в Скифии, приводимом Стефаном Византийским, — Ψευόαρτάκη, если согласиться с конъектурой (весьма правдоподобной) — *Ψενδαρτάκη (Marquart 1905, 11:88), т. е. «(место) священного огня», ср. ст. — осет. *fsand–art "священный огонь" (*fsœnd–art). Это сочетание, возможно, отражено в названии осетинского божества Ævzэеndэеg, культ которого отмечен в сел. Кора Куртатинского ущелья (праздник этого божества справляется в понедельник после Джоргуба), см. Абаев 1958:210; также 1949:158; 1979:303–304 и др. [359], а само имя допустимо возводить к иранск. *spantaka-. Но существуют, видимо, и некоторые другие факты, позволяющие расширить осетинские представления о святости и набор выражений, содержавших элемент *fsœnd (*fsand). Речь идет о слове wac (уац) "слово", "весть", "известие", "сообщение" и т. п. (ср. хорз уац "добрая весть", "благая весть" при греч. εύαγγέλιον), которое, употребляясь перед именами христианских святых, фактически становится эпитетом со значением «святой», ср. Wac–Gergi "Святой Георгий", Wac–Illa "святой Илья" (допускают, что в начале Зеленчукской надписи Ις Χς/Οατς (?) [или Οα…ς(?)] Νικόλαός — за не вполне ясным Οατς или Οα…ς может скрываться wac "святой"; впрочем, не исключено, что здесь нужно видеть греч. о άγιος), также имя нартовской героини Aciroxs (< *Waciroxs, букв, "свет Слова"), нартовское название чудесной чаши Aciamongэe (< *Waci–amongэe, букв, "указательница Слова"). То, что слово в своем высшем значении (Слово) понималось как святое (подобно Логосу в определенном религиозно–философском контексте) и с известного времени стало клишированным способом передачи персонифицированной святости (воплощенное Слово) [360], предполагает, кажется, в виде источника сочетание типа осет. *fsœnd & *wac "святое слово", в результате компрессии которого возникло wac "святое слово", а затем и wac "святой" (ср. слав. *sveto/je/ slovo). Как известно, осет. wac родственно авест. vak vacah-, др. — инд. vak — (vac), vacas и т. п. Но в данном случае важнее, чем эта известная связь, то, что уже в ведийской традиции складывалась концепция божественного Слова, Слова–демиурга, персонифицированного Слова (ср. богиню Вач) и, следовательно, создавались предпосылки для понимания Слова как освященного божественным началом святого [361]. Вместе с тем не менее существенно употребление этого корня в индо–иранском ономастиконе (ср. вед. Vacaspati "Господин Слова" в применении к Богу–демиургу), в частности, в той традиции, к которой как раз восходит осетинский, — в скифской. В скифском именослове отмечен целый ряд имен с элементом, обозначающим слово, причем большинство этих имен является сакрально отмеченным. Ср. скифск. Ούταφάρνης (из надписи, найденной в Кубанской области), о божестве, в соответствии с *vaca–farna-; Άταμάζας, Άτταμάζας = *vaca–maza-; Ουαχώζακος = *vahu–vaca–ka — "доброслов" (откуда — *vahu & *vac — "доброе [благое] слово", см. выше), Χοροαθος = *hvar–vac-, осет. xor–wac "солнца вестник"; Άβροζεος = *avra–vaca-, осет. arv–wac "носитель небесного Слова"; ср. также Όζαρδωζις = *хšaθra–vač — "чье слово полно власти (мужества)", осет. эexsart–wac; Καρζοαζος = *karza–vac — «чье слово резко, грозно», осет. kurz–wac (Абаев 1949:185–186; 1979:306–307).