Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

занеже неправо веруютъ, и нечисто живутъ: — ядять со псы и с кошками, и пьют бо свой сець; ядять желвы и дикие кони, и ослы, и удавленину, и мертвечину, и медведину, и бобровину, и хвостъ бобровъ, и въ говенье ядять мяса, пущаюче в воду, — 1–е неделе поста во вторникъ черньци ихъ ядять лой и в суботу постяться, и постившеся вечеръ ядять молока и яица, — а согрешають, не отъ Бога просять прощенья, но прощають попове ихъ на дару, а попове ихъ не женяться законною женитвою, но с робами дети добываютъ, и служать невозбранно, а пискупи ихъ наложници держять и на войну ходятъ и оплаткомъ служатъ, иконъ не целують, ни мощей святыхъ; а крест целують, написавше на земли, и въставше попирають его ногами, а мертвеца же кладут на запад ногами, a руце подонь подложивше, — женяше же ся у нихъ, поимают 2 сестре, а крещаются во едино погруженье, а мы въ 3, — мы же крещающе мажемъся миромъ и масломъ, а они соль сыплют крещаемому в ротъ, имя же не нарицаютъ святаго, но како прозовуть родители, в то имя крестять, — а глаголють Духа Святаго исходяща от Отца и от Сына, ина многа злая дела суть у нихъ, развращеная погибель полна вера ихъ, — его же ни Жидове творятъ, то они творятъ, много же и в Савьску ересь вступаютъ.

По–видимому, этот катехизис грехов «латинства» не был предметом только теоретических занятий. Отец Феодосия не зря учил сына: «ты же, чадо, блюдися кривоверныхъ и всехъ ихъ словесъ, — занеже исполнилась и наша земля злыя тоя веры» — и далее, с надеждой и упованием на «правоверную веру»:

Да кто спасая спасеть душя свою, въ правоверней вере живутъ; несть бо иноя веры лучше нашей, яко же наша чиста и свята вера правоверная, — сею бо верою живущи греховъ избыти и муки вечныя гознути, но жизни вечныя причастнику быти и бес конца со святыми радоватися.

Иная же вера закрывает путь к вечной жизни.

Поучение отца сыну незаметно перерастает в поучение Феодосия князю Изяславу, где начинают превалировать практические вопросы, советы и запреты: не подобает хвалить чужую веру (такая хвала означает хулу своей веры), как не подобает хвалить и свою и чужую (эта хвала — знак двоеверия, а «таковый двоеверець — близъ есть ереси»), но свою веру нужно хвалить «непрестанно». Но означает ли все это, включая совет «ни свойся къ нимъ, но бегай ихъ», полный разрыв с иноверцами, исключение из общения и в бытовых ситуациях, прекращение действия «добрых дел» правоверной веры в этой «иноверной» сфере? Нет. «Добрые дела» и долг «действительны» и здесь —

Милостынею милуй ни токмо своея веры, но и чужия. Аще ли видиши нага, или голодна, или зимою или бедою одержима, аще ли ти будеть жидовинъ, или срацинъ, или болгаринъ, или еретикъ, или латинянинъ, или ото всех поганыхъ, — всякого помилуй, и от беды избави я, яже можеши, и мъзды от Бога не лишен будеши: Богъ бо и самъ ныне поганыя набдитъ, яко же и крестьяны.

И далее в рамках противопоставления правой веры и кривой веры, правоверных и кривоверных (ср. Правду и Кривду фольклорных мифопоэтических текстов) — предфинальный переход к главному противостоянию, в котором ведущими становятся уже темы жизни и смерти: