Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Се тебе от нас слово похвално, елико по силе нашей грубой, изрядный в святителех, о них же потекл еси, яко безътруден апостол, о стаде порученомь ти, словесных овцах Христовых, их же своею кровию искупи конечным милосердиемь и благостию. И ты убо сице веру съблюде, по великому апостолу, и течение сверши, яснейше наслажаешися невечерняго и Троичного света […] Нас же, молим тя, назирай и управляй свыше. Веси бо, колику тяжесть имат житие се. В томь бо и ты некогда трудился еси. Но убо понеже тебе предстателя Русьскаа земля стяжа, славный же град Москва честныа твоя мощи, яко же некое съкровище, честно съблюдает, и, яко же тебе живу, на всякый день православни и светлии наши князи съ теплою верою покланяются и благословение приемлють с всеми православными, въздающе хвалу живоначалней Троици, ею же буди всемь нам получити о самом Христосе, о Господи нашемь, ему же подобаеть слава, честь и дръжава с безначалнымь Отцомь, все святым и благым и животворящиимь Духом ныне и въ бесконечныя векы, аминь.

2. Алексий, митрополит всея Руси

К фигуре Алексия приходилось не раз обращаться выше в связи с его тесными отношениями с Сергием Радонежским. Несомненно, Алексий наиболее выдающаяся в XIV веке фигура среди духовных лиц на митрополичьем уровне, а из всех митрополитов того же века он в наибольшей степени был и политиком. Через него и Сергий был вовлечен в акцию в Нижнем Новгороде, которая была ему едва ли по душе. Алексий был автором двух Поучений, Послания, или Грамоты на Червленый Яр, Духовной грамоты. С именем Алексия нередко связывают перевод Нового Завета (Чудовский список). Предполагают, что он был одним из писцов этого списка. См.: Грамота митр. Алекс. 1842, 3–4; Поуч. Алекс. митр. 1847, 30–39; Невоструев 1861, 449–467; РИБ 1880, т. 6, стб. 167–172; Леонид 1882, 4; Холмогоровы В. и Г. 1886, 30; Новый Завет 1892; Слов. книжн. Др. Руси 1988, 33 (Прохоров). Во всяком случае Алексий был одним из наиболее образованных людей своего времени.

Алексий прожил долгую жизнь (ок. 1293–1378). Хотя сам он родился в Москве, отец его Феодор Бяконт и мать Мария были выходцами из Чернигова, часто подвергавшегося «варварским нахождениям». Симеоновская летопись называет отца Алексия боярином литовским. Слов. книжн. Др. Руси 1988, 25 объясняет — «вследствие того, очевидно, что Чернигов, входивший тогда в Брянское княжество, с 1356 года принадлежал Литве». Но есть и более веское объяснение «литовскости» отца Алексия Феодора Бяконта [457]. Стоит, пожалуй, особо отметить, что уроженец Москвы Алексий в родовом контексте, как и митрополит Петр, был выходцем с юга. Обрусение рода Бяконтов, начавшееся существенно раньше, происходило скоро. У Алексия было четыре брата, от которых пошло несколько известных боярских фамилий. Среди них есть и лица, которые остались в русской истории. Так, племянник Алексия Даниил Феофанович был одним из старейших бояр у великого князя Димитрия Ивановича и занимался внешней политикой Москвы; между прочим, он был московским послом в Орде (умерев в 1393 г., он был похоронен в Чудовском монастыре рядом с Алексием, своим дядей, см. ПСРЛ 1949, т. 25, 220: Летоп. свод Моск.).

Перебравшись в Москву, Феодор Бяконт, видимо, нашел свое место в высоком круге московского околокняжеского общества. Без такого предположения трудно было бы объяснить участие при крещении Алексия в качестве восприемника тогда еще юного князя Ивана Даниловича, что, несомненно, было знаком высокой чести.