Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

[…] преподобный игумен отець нашь Сергие святый: старець чюдный, добродетелми всякими украшенъ, тихый кроткый нравъ имея, и смиреный добронравый, приветливый и благоцветливый, утешителный, сладкогласный и благоподатливый, милостивый и добросръдый, смиреномудрый и целомудреный, благоговейный и нищелюбивый, страннолюбный и миролюбный, и боголюбный;

иже есть отцамь отець и учителем учитель, наказатель вождем, пастырем пастырь, игуменом наставник, мнихомь началникъ, монастырем строитель, постником похвала, млъчялником удобрение, иереом красота, священником благолепие;

сущий въждь и неложный учитель, добрый пастырь, правый учитель, нелестный наставникъ, умный правитель, всеблагый показатель, истинный кормник, богоподателный врачь, изящный предстатель, священный чиститель, началный общежитель, милостыням податель, трудолюбный подвижникь, молитвеникъ крепокь,

и чистоте хранитель, целомудриа образ, столпъ терпениа; иже поживе на земли аггельскым житиемь и възсиа въ земли Русте и, акы звезда пресветлаа; иже премногую его добродетель людем на плъзу бысть многым, многым на спасение, многым на успех душевный, многым на потребу, многым на устрои;

иже бысть христолюбивым князем великым русскым учитель православию; велможам же и тысущником, и прочим старейшим, и всему синглиту, и христолюбивому всему воиньству, иже о благочестии твердый поборникь; архиепископам же, и епископом, и прочим святителемь, архимандритом благоразумный и душеполезный възгласникь и съвъспросникъ; честным же игуменом и прозвитером прибежище, иночьскому же чину акы лествица, възводяща на высоту небесную; сиротамь акы отець милосердъ, вдовицамь яко заступникь теплъ; печалным утешение, скръбящим и сетующим радостотворець, ратующимся и гневающимся миротворець, нищим же и маломощнымь съкровище неоскудное, убогым, не имущим повседневныя пища великое утешение, болящим въ мнозех недузех посетитель, изнемогающим укрепление, малодушным утвръжение, безвременным печалникь, обидимым помощникь, насильствующим и хищником крепокь обличитель, сущим въ пленении отпущение, в работах сущих свобожение; в темницах, въ узах дръжимым избавление, длъжным искупление, всемъ просящим подаание, пианицам изтрезвение, гръделивымь целомудрие, чюжаа грабящимь въстягновение, лихоимцемь възбранникъ; грешником кающимся верный поручитель и всемъ притекающимь к нему, акы къ источнику благопотребну.

И, как бы опомнившись и стремясь выйти из мощного инерционного потока, чтобы перейти к новым темам и мотивам, которые в свою очередь тоже будут захвачены инерцией, хотя и не столь сильной, Епифаний «притормаживает» свою изобразительность, но некий инерционный хвост все–таки дает о себе знать: