Святотатство

Признаюсь, тогда я счел, что Цезарь просто-напросто набивает себе цену грандиозными планами. Но несколько лет спустя он осуществил свое намерение, и у нас действительно появился удобный календарь. Даже человек, подобный Цезарю, способен иногда совершить нечто разумное и полезное.

К этому времени прихвостни Клодия увели его прочь. Скорее всего, кто-то, возможно его заботливая сестра, пустил слух, что нас с Клодием не следует оставлять в обществе друг друга. Что ж, с подобным лишением я вполне готов был смириться. Ожидая появления Целера, я убедился в одном обстоятельстве, которое заметил еще вчера на Форуме. Моя популярность среди так называемых публиканов, или откупщиков, чрезвычайно возросла. В большинстве своем откупщики, вившиеся вокруг меня роем, принадлежали к классу всадников и сколотили себе капитал на строительных подрядах и прочих выгодных контрактах. Все они горели желанием завязать со мной знакомство и назойливо осведомлялись о здоровье отца. Учитывая, что заключение контрактов на общественные работы находится именно в ведении цензора, в усиленном внимании этих господ к моей персоне не было ничего удивительного. Намеки на то, что, замолвив словечко перед отцом за того или иного откупщика, я обеспечу себе щедрые подарки к Сатурналиям, сыпались на меня со всех сторон. Судя по всему, скоро вынужденная бедность, вошедшая у меня в привычку, останется в прошлом, усмехнулся я про себя.

Уверяю вас, все эти разговоры отнюдь не служили проявлением коррупции, хотя наш нынешний принцепс, доведись ему их услышать, выдвинул бы именно такое обвинение. Всем известно, Первый гражданин любит сотрясать воздух заявлениями о том, что римская государственная система прогнила насквозь и что его «реформы» положат конец коррупции. По своему обыкновению, он занимается самообманом. Все его так называемые «реформы» имеют одну только цель — создать условия, при которых ничто не помешает нашему поборнику справедливости захапать себе жирный кусок с каждой взятки.

Размышляя обо всем этом и краем уха прислушиваясь к пылким заверениям в преданности, в которых рассыпался передо мной некий владелец каменоломни, я обнаружил, что ноги сами несут меня к тесному кружку, центром которого был Клодий. Слух у меня острый, и я никогда не упускаю возможности подслушать какой-нибудь важный разговор, особенно если предполагаю, что собеседники обсуждают подробности моего грядущего убийства. На этот раз, впрочем, речь шла отнюдь не о моей драгоценной персоне.

— Все-таки любопытно, чем женщины занимаются во время этой церемонии?

Судя по скабрезному тону Клодия, он строил на сей счет самые непристойные предположения. Должен признать, что и сам я нередко задавался подобным вопросом.

— Всякий знатный супруг в Риме желал бы это знать, — изрек один из друзей Клодия.

Судя по его тревожному взгляду, мысль о таинственном обряде, который его жена собирается справлять ближайшей ночью, не давала ему покоя.

— Но ведь они не могут слишком далеко зайти, верно? — подал голос какой-то незнакомый мне юноша. — Я хочу сказать, там соберутся только женщины, и значит…

Бедняга осекся, заметив, что все остальные взирают на него с презрительными ухмылками, явно не одобряя подобной неискушенности.

— Бьюсь об заклад, на то, что там происходит, стоит посмотреть! — заявил Клодий.

Я с трудом подавил желание огреть его по голове вазой или чем-нибудь в этом роде. Даже звук его голоса был мне противен. То, о чем он говорил, не имело значения. Я мог прийти в ярость, даже слыша, как Клодий рассуждает о погоде.

— Стоит посмотреть? — переспросил самый старший и, вероятно, наиболее мудрый из собеседников. — Не уверен, что мужчине стоит платить за подобное зрелище собственной жизнью. А цена именно такова.

Появление Целера, громко приветствовавшего гостей, положило конец разговору. Подойдя ко мне, он положил руку на мое плечо, тем самым давая понять, что хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Все прочие посетители благовоспитанно отошли в сторону.

— Деций, я хочу, чтобы сегодня ты посетил Мамерция Капитона и выяснил, каковы его намерения. Его политическое значение ничтожно, но в точности то же самое можно сказать и про девятерых из десяти консулов. К тому же он человек, с которым всегда можно договориться, иными словами, он легко поддается влиянию. Будучи представителем рода Эмилиев, он относится к числу римских граждан, которые по знатности происхождения уступают лишь богам. Полагаю, мне не найти более подходящего коллеги. О том, что он собирается бороться за должность консула, я слышал не раз. Узнай, согласен ли он заключить со мной союз. Но при этом отчетливо дай понять — союз этот возможен лишь при условии, что я буду старшим коллегой.

— Я отправлюсь к нему незамедлительно, — кивнул я.