Святотатство

— Деций, друг мой, я знавал многих людей, которые затевали игры со смертью, надеясь стяжать славу, — многозначительно произнес Цезарь. — Знавал и таких, кто рисковал собой в расчете на богатство, власть или же стремясь отомстить врагам. Но ты — единственный человек, который играет со смертью лишь для того, чтобы поупражнять свой ум.

— Каждый развлекается в пределах своей фантазии, — пожал плечами я.

— Для меня ты настоящая загадка, Деций Цецилий, — признался Цезарь. — Хотел бы я, чтобы в Риме было побольше таких людей, как ты. А то от наших знатных мужей так и веет скукой. Кстати, племянница рассказала мне, что вчера ты посетил мой дом и произвел на нее весьма благоприятное впечатление.

Я постарался ничем не выдать своей радости и невозмутимо ответил:

— Благоприятное впечатление было взаимным.

— Рад слышать, — кивнул Цезарь. — Во время нашей будущей встречи мы непременно вернемся к этому предмету. А сейчас я должен тебя покинуть, поскольку меня ожидает множество дел. Желаю тебе удачного дня, Деций.

Слова его заставили меня насторожиться. «Неужели Цезарь задумал женить меня на своей племяннице?» — спрашивал я себя. Или же пытается отвлечь мое внимание? Если последнее предположение верно, его попытка не удалась, так как я все-таки решил задать ему вопрос, который вертелся у меня на языке, едва я увидел Цезаря на своей улице.

— Гай Юлий, — негромко окликнул я.

Цезарь, уже направлявшийся к дверям, резко повернулся:

— Слушаю тебя.

— Как тебе удалось так быстро узнать о случившемся и оказаться у моих ворот?

Цезарь улыбнулся:

— Вижу, твой пытливый ум никогда не дремлет. Сегодня утром я находился в храме Либитины, когда туда примчался один из рабов Клодия и стал созывать плакальщиков.

— Понятно, — кивнул я. — Обязанности верховного понтифика не дают тебе покоя с раннего утра.

— В храм Либитины я пришел, дабы выполнить некий семейный ритуал, — пояснил Цезарь. — Дело в том, что эта богиня в определенном смысле является нашей прародительницей.

В ту пору Цезарь только начал внедрять в умы идею о божественном происхождении рода Юлиев и не упускал ни одной возможности упомянуть о своих бессмертных предках. К счастью, на сей раз он не стал долго распространяться о столь любезном его сердцу предмете.

— Да, этот человек способен на многое, — признался после его ухода один из моих клиентов по имени Бурр. Пока мы с Цезарем беседовали в моем кабинете, он вместе с прочими ожидал в атрии. В прошлом Бурр был центурионом и служил в Испании, в том же легионе, что и я. Сейчас он достиг преклонных лет, волосы его густо посеребрила седина, а лицо покрыла сеть морщин.

— Почему ты так считаешь, Бурр? — спросил я.

Сам я был не слишком лестного мнения о Цезаре, но мне было любопытно, какое впечатление он производит на старых вояк вроде Бурра.

— Не знаю, что там у вас творится в судах и сенате, патрон, — проворчал Бурр. — Но одно могу сказать точно: если поставить этого человека во главе одного или двух легионов, он сотворит чудо.

Подобное утверждение изрядно меня удивило:

— Да с чего ты взял?

— Я слышал, как он говорит перед собранием плебеев. А вы разве не видели, с какой легкостью он разогнал этот сброд на улице? Поверьте, он знает, как обращаться с простым народом. Солдаты за таким человеком пойдут в огонь и воду.

Мне никогда и в голову не приходило, что от Цезаря можно ожидать впечатляющих свершений на военном поприще. Может, я его недооцениваю, спросил я себя и тут же отогнал эту мысль прочь. Произносить перед толпой эффектные речи — это одно, а терпеть все тяготы и лишения солдатской жизни — это совсем другое. Если я, человек довольно неприхотливый в быту, возненавидел армию всей душой, что уж говорить о Цезаре, который по всему Риму славился любовью к комфорту и роскоши? Нет, лавры полководца никогда не увенчают его голову, решил я.

Брошенные им вскользь слова о том, что в будущем мы непременно вернемся к разговору о Юлии, возбудили мое жгучее любопытство. Вполне может быть, Цезарь не прочь заключить с нашим домом союз. И брак является самым верным и испытанным средством для этого. Абсолютно все браки между представителями знатных семейств в Риме заключались по политическим соображениям, и два наших клана не были исключением. Но, в отличие от огромного клана Метеллов, крохотный клан Юлиев имел не более одной-двух девиц на выданье. И конечно, прежде чем предложить кому бы то ни было связать свою судьбу с одной из этих девиц, Цезарь должен был тщательно взвесить все «за» и «против». Хотя, возможно, ни о каком предложении и речи не было. Скорее всего, Цезарь рассчитывал таким хитроумным способом отвлечь мое внимание. А это означало, что он боится, что в ходе моего расследования всплывут некие обстоятельства, которые он предпочел бы держать в тайне.