Святотатство

Мысленно я честил себя последними словами. Слишком доверившись свидетельствам тех, кто сам говорил с чужих слов, я совершил очередной просчет. Так бывает очень часто — один из свидетелей выскажет ошибочное утверждение, и оно, никем не опровергаемое, начинает восприниматься как неоспоримый факт. Если бы я дал себе труд расспросить арфистку раньше, у меня сложилась бы совсем иная картина событий, и, возможно, травница осталась бы жива. Кстати, звали ее Пурпурия, и, судя по всему, платье пурпурного цвета являлось отличительным знаком, свидетельствующим о ее ремесле. Тут мне в голову пришла еще одна мысль.

— Значит, ты узнала травницу по платью, а не по лицу? — спросил я девушку.

— Я не могла разглядеть ее лица, господин. На ней была вуаль.

— Похоже, в ту ночь вуали пользовались большим спросом. Под вуалью скрыл свое лицо не только Клодий, но и Пурпурия. Благородная Фауста, как я слышал, тоже явилась под вуалью.

— Тебя ввели в заблуждение, сенатор, — подала голос Лициния. — Благородная Фауста, — тут она слегка поморщилась, как это принято у добропорядочных матрон, упоминающих о знатных особах со скандальной репутацией, — в ту ночь оставалась здесь, в доме Лукулла.

— Понятно, — кивнул я. — А ты присутствовала на ритуале, благородная Лициния?

— Я была нездорова и тоже осталась дома. Что касается Фаусты, она совершенно равнодушна к религиозным обрядам и не проявила ни малейшего желания участвовать в предварительной церемонии, на которую допускаются незамужние женщины.

Итак, одно свидетельство подтверждает присутствие Фаусты на ритуале, два — отрицают. Но первое свидетельство исходило от Юлии, а мне по-прежнему не хотелось подвергать ее слова сомнению.

— Примите мою благодарность, — произнес я, поднимаясь. — Согласившись поговорить со мной, вы обе весьма способствовали успеху моего расследования.

— Рада слышать, — отозвалась Лициния. — Надеюсь, суд непременно состоится и злоумышленник получит по заслугам. До чего мы дойдем, если будем позволять безнаказанно осквернять священные ритуалы? Гнев богов падет на Рим.

— Мы не должны допустить этого, — с пафосом произнес я.

Осквернение ритуала меня больше не интересовало — даже в малой степени. В ту ночь в доме Цезаря произошло еще одно, куда более важное событие, и я был полон решимости разузнать о нем все. Уже направляясь к дверям, я обернулся.

— Филлис?

— Да, господин.

— Насколько я понял, Клодий и травница вышли в вестибюль из какого-то коридора. Тебе известно, куда он ведет?

— В заднюю часть дома, господин.

— То есть туда, куда удалились незамужние женщины после того, как предварительная церемония завершилась?

Девушка на несколько мгновений задумалась:

— Нет, покои, куда ушли те, кто не замужем, на другой стороне дома. А тот коридор, из которого они вышли, ведет в покои верховного понтифика. Иногда нас, рабов, отсылают туда, когда в наших услугах нет необходимости.

— Но в этом году вас туда не отсылали?

— Нет, господин.

Еще раз поблагодарив обеих женщин, я покинул дом Лукулла. Головоломка, над решением которой я бился, по-прежнему не хотела складываться в отчетливую картину. Но я чувствовал, что отыскал наконец самый важный фрагмент и теперь близок к решению. Оставалось лишь найти для этого фрагмента соответствующее место, и я смогу воспроизвести события той ночи, столь богатой загадками и тайнами. Ночи, когда и мужчины, и женщины прятали свои лица под вуалями.

Гермес ждал меня у ворот. Мальчишка не терял времени даром и, пока я беседовал с арфисткой, успел отнести домой банные принадлежности. Я сделал ему знак следовать за собой. Гермес повиновался, и случайно оглянувшись несколько минут спустя, я увидел, что он бредет, опустив голову и сцепив руки за спиной. Паршивец явно подражал мне.

— Ты что, решил надо мной позабавиться? — рявкнул я, останавливаясь.

— Кто, я? — с невинным видом воскликнул Гермес. — Знаешь, господин, я слышал, что со временем рабы всегда становятся похожими на своих хозяев. Наверное, со мной уже произошло что-то в этом роде.

— Ты ври, да не завирайся, — предупредил я. — Насмешек я не потерплю.

— Кто бы в этом сомневался, господин!

Мы продолжили путь.

— Я вот что хотел спросить, господин, — донесся до меня голос Гермеса. — Вот ты все ходишь по чужим домам, всех о чем-то расспрашиваешь, а кто-то даже пытался тебя убить. Зачем тебе все это?

— Как это зачем? — возмутился я. — Я намерен раскрыть преступление и вывести злоумышленников на чистую воду. Прежде мне уже удавалось совершить нечто подобное.

— А сейчас ты уже смекнул, где собака зарыта?

— Пока нет, но чувствую, ключ уже у меня в руках. Для того чтобы свести концы с концами, мне требуется лишь спокойно обо всем поразмыслить.

— Не знаю, как ты, господин, а я не люблю размышлять на пустой желудок, — многозначительно изрек Гермес.

— Сейчас, когда ты об этом упомянул, я понял, что тоже успел проголодаться. Немудрено, ведь завтракал я уже давно. Посмотрим, что нам может предложить этот квартал.