Святые грехи

— Обнаружил ее какой-то бродяга, — докладывал тот, — мы посадили его в машину и привели в чувство. Он, видно, рылся в помойке и наткнулся на нее. Страшно испугался, побежал по переулку и налетел на нас.

Бен кивнул и стал вглядываться в ровный почерк, которым была написана записка, приколотая к свитеру. На какое-то мгновение его охватила бессильная ярость. Но когда он закончил ее читать, по лицу трудно было что-либо определить. Бен поднял выпавшую из рук девушки большую парусиновую сумку, из которой высыпалась пригоршня автобусных жетонов. День обещал быть длинным.

Через шесть часов они вернулись в участок. По сравнению с отделом по борьбе с наркотиками помещение отдела по расследованию убийств выглядело, пожалуй, не столь мрачно, но чистотой и ухоженностью, как участки городских окраин, не отличалось. Два года назад стены покрасили в стандартный бежевый цвет, как его называл Бен. Летом кафельный пол жег ноги, а зимой превращался в холодильник. Как бы усердно ни трудились уборщицы, вычищая ковры и стирая пыль со стен, в комнатах постоянно стоял запах сигаретного дыма, свежевыпитого кофе и пота. Правда, весной сообща купили цветы на подоконник. В общем, жить было можно, но красивой такую жизнь не назовешь.

Проходя мимо одного из столов, Бен кивнул Лу Родерику, работающему над отчетом. У этого парня все и всегда было в порядке, как у сборщика налогов.

— Тебя ждет Харрис, — сказал Лу, не поднимая головы, выразив товарищу сочувствие интонацией голоса. — Он только что от мэра. Да, и еще, по-моему, у Лоуэнстайн есть для тебя что-то.

— Спасибо. — Бен искоса взглянул на плитку шоколада на столе у Родерика. — Слушай, Лу…

— Даже не надейся, — перебил его Родерик, продолжая, как пулемет, строчить на машинке.

— И это называется друг… — пробормотал Бен и направился к столу, за которым сидела Лоуэнстайн.

«Вот уж кто совершенно не похож на Родерика», — решил Бен. Она колотила по клавиатуре судорожно: начнет, остановится, опять продолжит. Вообще на улице она чувствовала себя уютнее, чем за машинкой. Бен с уважением относился к пунктуальности Лу; но в напарники себе он выбрал Лоуэнстайн. Ее безупречные костюмы и элегантные платья не могли скрыть самых красивых ног во всем отделе. Присаживаясь на краешек стола, Бен не удержался и бегло взглянул на них. «Жаль, что она замужем», — подумал он.

Медленно перебирая бумаги на ее столе, Бен дожидался конца телефонного разговора.

— Как делишки, Лоуэнстайн?

— Сломался мусоропровод, и слесарь хочет за ремонт триста долларов. Муж сказал, что починит сам. — Она заправила в машинку новый бланк. — Правда, это будет стоить нам вдвое дороже. А у тебя как? — Заметив, что он потянулся к бутылке пепси, стоявшей на столе, она шлепнула его по ладони. — Как там с нашим священником?

— Пока только новый труп. — Если в его голосе и была горечь, то Лоуэнстайн ее не уловила. — Ты когда-нибудь бывала в ресторанчике «У Дуга»? Это на Канал-стрит.

— Я веду другой образ жизни, Пэрис.

Хмыкнув, он потянулся к большому стакану с карандашами.

— Она там разносила коктейли. Ей двадцать семь лет.

— Не бери в голову, — пробормотала она и, увидев выражение его лица (ведь он всегда «берет в голову»), протянула ему бутылку пепси. — Харрис ждет вас с Эдом.

— Знаю. — Бен сделал большой глоток, ощущая приятный вкус сахара и кофеина. — У тебя вроде есть что-то для меня?

— Ах да. — Улыбнувшись, она принялась рыться в бумагах. — Вот. Звонила Банни. — Заметив, что ее придыхание не произвело на Бена никакого впечатления, она косо взглянула на него и протянула листок бумаги. — Она хотела бы знать, когда ты заедешь за ней. Знаешь, Пэрис, у нее очень милый голосок.

Бен с ухмылкой сунул бумагу в карман.

— Да она и сама чертовски мила, только, знаешь, Лоуэнстайн, если бы тебе вдруг захотелось изменить мужу, я ее тут же послал бы ко всем чертям.

С этими словами Бен поспешно вышел, прихватив с собой пепси. Лоуэнстайн рассмеялась ему вслед и вернулась к машинке.

— Представляешь, мою квартиру включают в кондоминиум, — повесив трубку, проговорил Эд и вслед за Беном пошел к Харрису. — Пятьдесят тысяч. С ума сойти.

— Там скверный водопровод. — Бен допил пепси и выбросил бутылку в мусорную корзину.

— Это уж точно. А в твоих краях нет свободных квартир?

— Нет, оттуда люди переезжают только на кладбище.

Через стеклянную стену было видно, что Харрис разговаривает с кем-то по телефону. Для человека пятидесяти семи лет, проведшего последние десять лет за столом, он был в хорошей форме. Слишком энергичная натура мешала нажить брюшко. Его первый брак распался из-за работы, которой он слишком много уделял времени, второй — из-за пристрастия к бутылке. Харрис бросил пить и развелся. Теперь жену и выпивку заменила ему работа. Не все подчиненные любили его, но все уважали. Подняв голову, он кивком пригласил Эда и Бена войти.