Святые грешники

На работе у него на столе лежала красивая лощеная бумага. С замысловатым вензелем, украшенным митрою, и с пышным титулом, выписанным на церковнославянском. Это было поздравительное письмо от митрополита.

Дубравин водрузил на нос очки в дорогой оправе и, не торопясь, стараясь вникнуть в смысл каждого слова, вчитывался в стилизованные под рукописные печатные строки:

«В дни великого Торжества из торжеств — Пасхи Христовой от всего сердца приветствую Вас жизнеутверждающими словами, свидетельствующими о полноте нашей веры, надежды и любви: Христос Воскресе!

Всякий день Пасхи Христовой — это день, когда светом Воскресения Христова все наполняется сиянием вечной жизни.

Возрадуемся и возвеселимся Празднику праздников, ибо ныне Свет Христова Воскресения наполняет смыслом жизнь каждого человека, создает основание для всякого благого желания, замысла и начинания. Святитель Амвросий Медиоланский так размышляет о том даре, который мы обрели благодаря Воскресению Господа и Спасителя нашего: “Во Христе мы обладаем всем…”»

Дубравин дочитал письмо митрополита до конца: «Хорошо написано, профессионально». Но если раньше такие поздравления поднимали в нем душевный восторг, вызывали благоговение, то сегодня почему-то появились грусть и легкое недоумение: «Написал бы он мне как-то попроще, почеловечнее, что ли. Ведь как-никак я для православной церкви вовсе не чужой. И храм он наш освящал».

Тут Дубравин вспомнил, как десять лет назад приезжал в его деревеньку седобородый, грузный, очень интеллигентный митрополит Амвросий. Как на клиросе пел душевно хор. И он не мог удержать слез, которые душили его во время этого праздничного действа по освящению восстановленного им с односельчанами храма. Тогда он получил первую церковную награду за труды. Медаль имени святого Митрофания. Да и с митрополитом они виделись не раз. То на рождественском благотворительном обеде. То во время празднования именин Его Святейшества. Не чужой вроде он человек. А вот обычного, человеческого в этой совместной работе Александру не хватает. Вот сейчас отписал бы просто, собственной рукой — два-три слова. И он бы, наверное, порадовался. А так… Хорошая бумага. Гладкая…

«Надо встретиться! — решил он для себя. — Тем более есть повод поговорить. Церковь так и стоит наша. Действует от случая к случаю. От праздника к празднику. Не так я себе это представлял, когда мы ее восстанавливали».

По молодости и некоторой наивности своей души Дубравин думал, что вот восстановят они церковь, найдут священника и заживет приход полной жизнью. Поселит он батюшку в дом, который купил специально для этого в Луговом. Будут они после служб попивать вместе чаи. Беседовать о высоком. О Христе. О душе. И закипит у них в этом дальнем уголке Русской земли новая жизнь. Сплотятся люди вокруг батюшки и церкви. Начнут просветляться. Возродят общинную жизнь.

Но все это как-то почему-то не сбывалось. Сначала они нашли священника, но тот отказался ехать в дальний приход, хотя Дубравин обещал ему достойную зарплату. Второго — из бывших военных — почему-то не утвердил митрополит.

Сегодня Дубравин подумал, что он чего-то не понимает в духовной жизни. Или в устройстве церкви… И решил сам сходить к митрополиту. Чтобы дал им хорошего попа.

* * *

В назначенный час его зеленый «крокодил» подъехал к крыльцу резиденции митрополита. И остановился у крыльца. Резиденция была симпатичным особнячком на территории монастыря.

Дубравин соколом взлетел по ступенькам. И оказался в приемной-предбаннике, где сидел миловидный молодой человек в добротной черной рясе и с аккуратно расчесанными на прямой пробор волосами. Дубравин привык видеть духовенство обычно бородатым. Поэтому вид этакого молоденького ангелочка несколько удивил его. И даже слегка озадачил. Но он с собой справился. И спросил:

— А владыка на месте? Мне назначена аудиенция.

Пришел черед удивляться секретарю. Ломким юношеским голосом он ответствовал:

— Владыка в отъезде! И вроде бы он никого не ждет!

Дубравин уточнил, что владыке звонила Сорокаумова. И ему назначено именно на двенадцать часов.

Юный послушник или семинарист (Дубравин так этого и не понял) стал звонить куда-то по телефону. Уточнять ход событий.

А Дубравин уселся в удобное кресло. И стал ждать, размышляя, о чем бы ему еще хотелось поговорить с владыкой, если можно так сказать, по душам.

«Конечно, деревенская церковь — в первую очередь. Второй вопрос — как совместить душевное совершенствование с этой мирской жизнью в бизнесе. С этими постоянными стычками, склоками, которые разъедают душу, не дают установиться так необходимому спокойствию, душевной благодати, к которой, собственно говоря, и должны стремиться истинно верующие во Христа люди».

Был и еще один повод для постоянно грызущей его душевной тревоги и напряжения — дела семейные.

Дубравин давно фактически жил здесь, в области. У него была новая семья, дочка. А вот с разводом до сих пор ничего не решилось.