Святые наших дней

Название Карули происходит от слова, означающего приспособление в форме катушки, при помощи которой монахи, жившие на скале, могли, не спускаясь вниз к морю, выменять у проплывавших мимо рыбаков какую-нибудь еду (рыбу, хлеб, соль) в обмен на свое рукоделие. «Карули – это неприступные скалы, узкие тропки, пустые кельи, бывшие когда-то пристанищем монахов-отшельников. В скалах – гнезда ласточек, и домики отшельников, пристроенные к этим скалам, похожи на гнезда птиц. Есть Внешние Карули и Внутренние, или Страшные, названные так, потому что кельи монахов – прямо в скалах, подниматься туда и вообще передвигаться, держась за цепи и проволоку, – опасно и просто страшно», – пишет современный монах-путешественник.

Живя в пустыне, отец Софроний все свое время проводил в молитве. Его опыт пребывания в пустыне нашел отражение в нескольких книгах, в том числе «О молитве» и «Видеть Бога как Он есть». В первой из них он раскрывает суть молитвенного делания христианина: «Молитва, – говорит он, – есть бесконечное творчество, высшее всякого иного искусства или науки. Чрез молитву входим мы в общение с Безначальным Бытием. Или иначе: жизнь Самосущего Бога входит в нас по этому каналу. Молитва есть акт наивысшей мудрости, всепревосходящей красоты и достоинства. В молитве – святое упоение нашего духа. Но пути сего творчества сложны. Тысячи раз переживем мы и пламенное устремление к Богу, и повторяющиеся отпадения от Света Его. Часто и многообразно ощутим мы неспособность нашего ума подняться к Нему; иногда будем стоять на грани как бы безумия и с болезнью в сердце высказывать Ему наше бедственное состояние… По временам нам кажется, что действие молитвы слишком медлительно: несоразмерно краткости нашего существования; и крик вырывается из груди: “Поторопись!” Он не всегда сразу откликается на наш призыв. Как некий плод на дереве, Он оставляет душу нашу быть опаленною солнцем, вынести удары холодных и жгучих ветров, томиться жаждой или выносить потоки дождей. Но если мы не выпустим из рук наших край Его ризы, то увидим благой результат».

Опыт общения с Богом в непрестанной молитве, согласно отцу Софронию, включает в себя периоды Божественных посещений свыше, которые чередуются с периодами богооставленности: «Чтобы мы познавали исходящие от Бога дары, Он после посещения оставляет нас на время. Странное впечатление производит богооставленность. В молодости я был живописцем (боюсь, что и до сих пор он не совсем умер во мне). Этот естественный дар пребывал внутри меня. Я мог утомляться, не иметь сил на работу, не быть вдохновленным; но я знал, что дар сей есть моя натура. Когда же Бог покидает, тогда ощущается некий провал в самом бытии; и не знает душа – возвратится ли когда-нибудь Ушедший. Он – иной по природе Своей; Он скрылся, и я остался пуст; и пустоту эту страшную переживаю, как смерть. С Его приходом мне было явлено нечто прекрасное, милое сердцу, превосходящее мое самое дерзновенное воображение. И вот я снова в том состоянии, которое раньше казалось мне нормальным, удовлетворительным, а теперь оно ужасает меня: представляется слишком животным-скотоподобным… Я был введен в дом великого Царя; я знал, что я родственник Ему, но вот опять я не больше, чем бездомный скиталец».

Молитва – не только бесконечное творчество, но и непрестанный подвиг. Древние Отцы говорили: «Молиться – это кровь проливать». И отец Софроний пишет: «Труден подвиг за молитву; меняются состояния нашего духа: иногда молитва течет в нас, как могучая река, иногда же сердце становится иссохшим. Погружая нас во тьму и пустоту богооставленности, Бог научает нас познавать исходящие от Него дары. Кроме того, через опыт богооставленности мы становимся “нищими духом” и приобщаемся Христову смирению, кенотическому опыту Самого Христа, Который на Кресте взывал к Отцу: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?”»

Моление Христа в Гефсиманском саду.

Фрагмент фрески. Собор Св. Марка,

Венеция. XIV в.

Гефсиманская молитва Иисуса Христа может стать опытом человека, когда он молится обо всем мире с любовью, охватывающей все его существо. Тогда человек уподобляется Христу: «Когда некая тень подобия Гефсиманской молитве осенит человека, тогда он разрывает узы эгоистической индивидуальности и вступает в новый образ бытия: персональный, ипостасный по образу Ипостаси Единородного Сына… Воспринять страждущую любовь Христа есть неоценимый дар Духа Святого, приближающий духовно к ощущению смерти Его на Кресте и вместе силы Воскресения. Соединенный с Ним подобием умирания в глубокой молитве о мире, в томительной жажде спасения людей, предвосхищает тайну спасения… Неописуемы дары Божии: они делают человека носителем полноты богочеловеческого бытия через соединение со Христом в молитве, уподобляющей его Ему».