Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Григорий Богослов. СБОРНИК СТАТЕЙ

О богатых, в противоположность бедным, говорит оратор так: «Бедные имеют нужду в необходимом, лежат в расслаблении от голода, с чувством, слишком притупившимся для того, чтобы свою бедность оплакивать, не имея возможности от истощения сил простереть руку за милостыней, лишившись употребления ног, которыми могли бы сходить к богатому, с дыханием, слишком слабым для того, чтобы высказать свои жалобы. А мы ложимся на великолепных ложах, уже гневаясь, если слышим чей-либо шорох; цветы в необычное время года распространяют около нас свое благоухание; душимся драгоценнейшими духами; рабы стоят, выстроившись в одну линию, подобно женщинам наряженные, одни из них как только возможно нежнее касаясь кубком наших губ, другие неся прохладительное; стол отягощен кушаньями: все царства природы, воздух, вода, земля доставляют на оный свои продукты; каждый соревнует, кто лучше всего угодит своему желудку, этому ненасытимому животному, которое с пищей, им уничтожаемой, само уничтожается. Подаются дорогие вина: одни из них мы хвалим за аромат и мягкость, подвергаем их другим исследованиям и считаем вредным, если к туземному не присоединяется, как бы тиран какой, иностранное».[874]

Речь о градобитии говорил св. Григорий вместо своего отца; он отвечал на вопрос, где причина таких бедствий. Григорий считает оные в порядке вещей, воспитательным средством со стороны Бога и доказательством Божественной любви к улучшению грешников. «Мы согрешили и, к сожалению, нечестиво относились ко всем Твоим заповедям, Господи! Мы недостойным образом унижали себя своей жизнью. Пресвитер и народ – все мы от Тебя отпали; Ты милосерд, но мы творили неправду; Ты – долготерпелив, мы же – достойны ударов. Конечно, было бы лучше, если бы мы не нуждались в таком очищении, но лучше грешнику обратиться, нежели по отпадении не быть прощенным».[875] Оратор убедительно приглашает к покаянию и оканчивает, прося своего отца молитвой выпросить потерпевшим бедствие от градобития не только духовное питание, но и телесное.

И в Константинополе, как на остальном Востоке, православные распались на две партии: одни держались более Павлина, другие – Мелетия. Св. Григорий хотел быть посредником и сказал три речи о мире. «Дорогой мир, ты – сладостное слово, – говорит он, – за него теперь народ высказался и он от него принят. Дорогой мир, ты – моя ежедневная мысль, мое украшение, ты теснейшим образом связан с самим Божеским существом. Дорогой мир, всеми прославляемое, но немногими сохраняемое благо, как долго ты не приходишь к нам и когда-то ты возвратишься?»[876] Потом оратор показывает, как разрушительны раздоры и как противоположны они Евангелию: «Если бы нас кто-либо спросил, что собственно мы почитаем, то, несомненно, мы бы ответили: любовь, потому что наш Бог есть любовь, и этого рода словам внимает Он лучше, чем каким-либо другим. Каким же образом происходит теперь, что мы друг друга так ненавидим? Каким образом боремся друг с другом? Каким образом здание раздвоилось, будучи построено на одном камне? Каким образом потрясены мы, утверждаясь на утесе?»[877] Это место походит на подобное же у блаженного Августина, где тот говорит на текст се, что добро или что красно (Пс. 132:1); но Григорий превосходит Августина: блестящая похвала миру и его порождениям у св. Григория изливается в олицетворении.

Последняя из этих трех речей (Orat. 6, post silentium praesente patre)[878] особенно пламенна, убедительна и прекрасна, хотя в ней и нет особенного порядка, мысли скучены и изложены в той последовательности, как они приходили на ум святителю, вследствие чего часто он сам себя повторяет. Далее, выражения часто риторичны, доказательства неполны, однако же речь обильна сильными выражениями, счастливыми мыслями, превосходными сравнениями, образами, заимствованными из истории или из язычества.

Речь на память братьев Маккавеев, может быть, между всеми речами Григория более всего отзывает античным духом, и она может быть сопоставлена с речью Лисия над павшими коринфянами. Рассказ течет так приятно, столь легко, почти вся речь представляет собой только рассказ с рассеянными короткими замечаниями, изливавшимися из глубокого чувства, язык не возвышается до выражения сильной беспорядочной печали, но слышится в нем смягчение печали и власть над ней; не встречается смелых образов, ни неожиданных сравнений, но нет никаких и неправильностей, все течет в одном направлении, язык совершенно соответствует лицам и отношениям; язык детей против Антиоха энергичен и, однако же, наивен, разговоры их между собой полны сердечности, речи матери вызывают в нас удивление и благодарность, целое заканчивается кратким напоминанием, потому что частные пункты речи молчаливо, но внятно говорят к сердцу.

Речь in sanctum baptisma [879] содержит много практических деталей, может быть интересной и потому, что она в гл. 15 содержит хотя короткое, но довольно полное исповедание веры, подобно тому как изложили оное в своих творениях и св. Ириней, Тертуллиан, Ориген.