Святые в истории. Жития святых в новом формате. XX век

Но 4(17) июля 1918 года страшное злодеяние большевиков – расстрел царской семьи в Екатеринбурге – совершилось, и это было сделано по приказу из Кремля. Когда об этом стало известно Патриарху Тихону, он выступил в Казанском соборе на Красной площади с гневной проповедью. «На днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство – Исполнительный комитет – одобрил это и признал законным, – говорил Патриарх, указывая рукой на Кремль, где заседал ВЦИК. – Но наша христианская совесть, руководясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его».

Власти долго будут припоминать Патриарху это смелое выступление.

2 сентября 1918 года в газетах опубликовали воззвание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета «Всем, всем, всем!» за подписью М. Свердлова, где врагам революции объявлялся беспощадный массовый террор. Поводом к началу красного террора стали два события, произошедшие 30 августа: ранение Ленина эсеркой Фанни Каплан в Москве и убийство председателя Питерского ЧК Моисея Урицкого в Петрограде.

В первый же день красного террора в Петрограде и Кронштадте расстреляли более 900 заложников – из тех, кого арестовали и держали в тюрьмах как «контрреволюционный элемент». Среди них было много узников из духовенства.

Еще в июне в газете «Известия» вышла клеветническая статейка «Коммерческая сделка Патриарха Тихона, протоиерея Восторгова и Ко», после которой был арестован и посажен в Бутырскую тюрьму настоятель храма Покрова Божией Матери на Рву, более известного как храм Василия Блаженного на Красной площади, протоиерей Иоанн Восторгов и с ним еще несколько прихожан. Настоятель обвинялся в том, что с согласия Патриарха разрешил продажу епархиального дома, национализированного новой властью.

5 сентября 1918 года большевики устроили в Петровском парке Москвы публичную казнь заключенных Бутырки, расстреляв как «врагов революции» около восьмидесяти человек. Жертвами красного террора стали протоиерей Иоанн Восторгов, епископ Ефрем Селенгинский, бывший председатель Государственного Совета Иван Щегловитов, бывшие министры внутренних дел Николай Маклаков и Алексей Хвостов и многие другие.

Верующие стали опасаться за жизнь Патриарха Тихона и установили на Троицком подворье круглосуточное дежурство. В случае ареста добровольцы из прихожан должны были ударить в набат и поднять православных на защиту Патриарха. Многие советовали Патриарху Тихону хотя бы на время скрыться за границу, но он говорил в ответ: «Бегство Патриарха было бы на руку врагам Церкви, пусть делают со мною все, что угодно».

В октябре 1918 года большевики отмечали первую годовщину советской власти. В Москве прошла демонстрация – пародия на крестный ход: вместо икон и хоругвей демонстранты несли красные флаги и портреты вождей революции.

13(26) октября Патриарх Тихон направил в Совет народных комиссаров «праздничное послание», где по-своему подвел итоги власти большевиков: «Целый год держите в своих руках государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину октябрьской революции. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды…»

Патриарх Тихон обвинял новую власть в братоубийственной гражданской войне, заключенном большевиками позорном Брестском мире, повсеместных арестах и казнях епископов, священников, монахов и монахинь, в чудовищной клевете на Церковь. «Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится в памяти народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя», – Патриарх открытым текстом называл власть, поставившую своей целью уничтожение Церкви, сатанинской.

В ночь с 24 на 25 ноября 1918 года по распоряжению ВЧК Патриарх Тихон был подвергнут домашнему аресту. В его покоях устроили обыск – искали воззвания к Белой гвардии или компрометирующую переписку с иностранцами.

Но ничего не нашли: Патриарх Тихон не позволял втягивать себя в политическую борьбу.

Русский эмигрант Григорий Трубецкой вспоминает, как летом 1918 года навестил Патриарха Тихона на Троицком подворье: «Я ехал на юг, в Добровольческую армию, рассчитывая увидеть всех, с кем связывалась надежда на освобождение России. Я просил разрешения святого Патриарха передать от его имени, разумеется, в полной тайне, благословение одному из таких лиц, но Патриарх в самой деликатной и в то же время твердой форме сказал мне, что не считает возможным это сделать. Ибо, оставаясь в России, он хочет не только наружно, но и по существу избегнуть упрека в каком-либо вмешательстве Церкви в политику».