Святыня

Еще были разрозненные документы, несколько книжек с латинскими мессами, а потом Фенн обнаружил то, что искал. Их было три — три книжки примерно двенадцать на восемь дюймов с жесткими обложками из пожелтевшего пергамента; листы внутри стянуты скрученными пергаментными стежками, продетыми сквозь скрепляющую страницы кожу. Записи на страницах были чрезвычайно старательны, каждая буква имела точный наклон, а чернила побурели и, к сожалению, выцвели. И что еще печальнее — все записи были сделаны на латыни. Но первая книга датировалась 1556 годом.

Фенн нетерпеливо осмотрел остальные две, их даты охватывали следующие годы. Когда он взял: третью книгу, листы из растрепанного вороха бумаг посыпались обратно в сундук. Фенн полез за ними и заметил, что один лист не имеет даты. Записи были сделаны теми же бурыми чернилами и в схожем с предыдущими стиле, но почерк был не такой аккуратный: буквы расползались и плясали. Все было также написано по-латыни. Фенн собрал другие рассыпавшиеся листы, быстро просмотрел в поисках даты и улыбнулся, найдя одну.

Крыша громко застонала, когда на нее навалился ветер, что-то оторвалось — вероятно, кусок шифера — и упало вниз; звук удара смягчила мягкая земля вокруг церкви. Фенн тревожно взглянул вверх и успокоил себя тем, что церковь противостояла таким ударам много веков и вряд ли рухнет именно сейчас. Тем не менее он быстро открыл сумку и засунул туда три пергаментных тома, сначала сложив рассыпавшиеся листы в книгу, из которой они вывалились.

В дверь церкви что-то бешено колотило, за окнами ничего не было видно — так разошелся дождь. Фенн начал запихивать другие книги, листы и одежды обратно в сундук, не желая продолжать исследования: слишком хотелось поскорее убраться отсюда Такое же чувство черной подавленности он испытывал в склепе. Крышка сундука с тяжелым стуком захлопнулась, и Фенн выпрямился, радуясь, что закончил. Теперь скорее в машину, прочь из этого жуткого места с его душераздирающим ветром, из этой убогой и мрачной церкви… До сих пор он не замечал, как темно стало вокруг.

Отводя глаза от алтаря, Фенн ступил в проход между скамьями: Завывания ветра снаружи напоминали вой погибших душ. Дверь впереди неистово сотрясалась, и что-то заставило Фенна попятиться. Откидывающийся запор подпрыгивал, словно снаружи им играла нервная рука. Деревянная дверь сотрясалась в раме, так что Фенн ощутил давление на нее и рвущуюся внутрь бурю.

И в душу запустила свои мокрые, покрытые чешуей пальцы догадка. Что-то еще, кроме ветра, рвалось в церковь. Что-то хотело добраться до него.

Он все пятился, не отрывая обеспокоенных глаз от двери, и приближался к алтарю, ряд за рядом проходя скамьи и перегородки, за которыми что-то могло прятаться. Краем глаза Фенн увидел кафедру, которая возвышалась, как приготовившийся к нападению хищник. Справа была странная отделенная ниша с пустым камином и женщиной, держащей на руках младенца Христа, с окном, за которым скреблась ветка, словно умоляя впустить… с закутанной в черное фигурой, сидящей у пустой каминной решетки…

Фенн замер. Ноги его парализовало, горло сжало.

Голову фигуры, склоненную к коленям, скрывал капюшон. Она начала подниматься и поворачиваться к Фенну.

И тут дверь в притвор распахнулась с такой силой, что все в церкви затряслось.

Глава 32

С тех самых пор позабыла она

И лунный и солнечный свет,

В глубь от мира ушла навсегда,

Ни дня, ни ночи там нет.

Дж. Р. Р. Толкин. «Невеста-тень» [29]

Фенна отбросил назад скорее шок, чем сила ветра. Он споткнулся и упал, ударившись спиной о твердый пол, но не ощутил боли, а испытал только потрясение.

В церкви завывал, ветер, душераздирающие вопли вырвались на свободу, так что даже свинцовая купель словно затрепетала от ярости. Одежду трепало ветром, волосы развевались, воротник куртки хлестал по щеке. Фенну пришлось отвернуться от первого порыва и зажмуриться. В дверь ворвался дождь и, подхваченный ветром, забрызгал стены и скамьи. В замкнутом пространстве каменного здания рев усиливался и оглушал безумными воплями.

Справа что-то двинулось, что-то черное, маленькое, оно поднялось с сиденья в боковой нише и встало в проходе. И потянулось к Фенну.

Он не посмел взглянуть в ту сторону. Он чувствовал присутствие этого существа и краем глаза видел темную фигуру. Но не хотел видеть.

Он поднялся на колени и несколько мгновений поколебался, кружащийся вихрем ветер раскачивал его тело. Фенн попытался встать, но ноги не держали, хотя буря была не уже такой неистовой: ее сила отразилась от стен и разбилась на отдельные потоки. Он двинулся вперед, волоча за собой сумку и боясь шторма, рвущегося через открытую дверь, но еще больше боясь фигуры в капюшоне, которая смотрела на него.