Связанные

Она цокнула языком и прибавила шаг, чтобы не потерять из виду тускло поблескивающую кирасу Эйдона. Не сказать, что она боялась заблудиться — в случае чего Хель легко найдёт дорогу — просто не хотелось, чтобы её снова подгоняли. Идти, впрочем, пришлось совсем недолго: не успела Кристина догнать Эйдона, как тот резко затормозил, отчего она едва не врезалась носом ему в спину.

Отряд вышел на опушку леса.

Гвардейцы обменялись короткими жестами, и Мартон бесшумно скрылся в темноте. Кристина пожала плечами — пусть делают, что хотят, она слишком устала, чтобы задавать вопросы и тем более спорить. Несколько минут спустя раздался тихий свист, и настороженная поза Эйдона стала гораздо более расслабленной — только сейчас, на контрасте, Кристина заметила, с каким напряжением гвардеец ждал этого сигнала.

Поясные сумки с глухим стуком ударились о землю. Обменявшись парой слов — они вообще мало разговаривали — гвардейцы принялись собирать валежник для костра. Кристина равнодушно проследила за ними взглядом, — и вдруг шумно зевнула, едва успев прикрыть рот руками. Действие отвратительного пойла, благодаря которому она продержалась так долго, определённо подходило к концу.

Она даже не заметила, как опустилась на землю. Ей показалось, что она лишь на секунду прикрыла глаза, — но когда снова их открыла, рядом уже потрескивал жаркий костёр. Кристина сонно подобралась поближе, стянула мокрый кофту и ботинки, растянулась на жадно впитывающей тепло земле. Краем глаза она заметила, как рябью подёрнулся воздух, и из него показалась как всегда серьёзная Хель. Без лишних слов рах сразу же встал на часы — точно между Кристиной и гвардейцами.

Уставшая и замученная, Кристина свернулась калачиком. Завтра, решила она. Тяжёлые думы о своём бедственном положении, размышления о мистической связи, внезапно образовавшейся между ней и Хель, рефлексия о прошлом и составление планов на будущее, — всё это завтра.

Её дыхание становилось всё глубже. Приглушенная речь гвардейцев укачивала и убаюкивала. Медленно сомкнулись веки.

Мир погрузился в блаженную темноту.

* * *

Однако ночь не принесла Кристине столь желанного покоя.

Ей снился осенний лес, почти такой же, как и тот, у границы которого остановился их небольшой отряд. Кутаясь в колючий шерстяной плащ, она брела по узкой тропинке между мрачными деревьями. Промозглый ветер трепал волосы — откуда-то Кристина знала, что в это время года он был частым гостем в этих краях. Ноги холодила мокрая трава; в воздухе стоял запах недавнего дождя, сырой хвои и свежесрубленного дерева. Это сочетание будило едва уловимые, почти забытые воспоминания. Отчего-то оно казалось неуместным, лишним, чуждым. Ей невыносимо хотелось оглядеться по сторонам, чтобы найти его источник. Однако из этой затеи ничего не вышло: в этом сне Кристине досталась роль безмолвного и безвольного наблюдателя.

И всё же что-то почувствовала и та, чьими глазами Кристина смотрела на мир: в этой глуши она ни разу ещё не слышала ни стука топоров, ни звука человеческого голоса; да и от ближайшего поселения её отделяли дни и дни пути. Она становилась прислушиваясь, — но осенний лес молчал.

Вместе с незнакомкой Кристина присела на землю. Из-под плаща показались тонкие кусочки коры и крохотная связка сухих веточек, которые она бережно хранила от моросящего с самого утра дождя. Девушка сложила костерок, и огниво зачиркало в её неумелых руках. Дерево разгоралось неохотно, то и дело издавая недовольное шипение и выпуская сизый дымок. Наконец, наступил самый ответственный момент; старясь не дышать, она придвинулась поближе и прикрыла тлеющие угольки руками.

Пламя занялось. Кристина — или всё-таки не она? — выдохнула с облегчением и подложила в костёр несколько веток побольше. Её лицо оставалось спокойным, почти неподвижным, но внутри — внутри она ликовала. Ещё бы! Первый костёр в её жизни, у неё всё получилось!

Кристина почувствовала приятное тепло, когда девушка подставила огню закоченевшие пальцы, ощутила лёгкую дрожь, пробежавшую по телу. Откуда-то появилась потёртая металлическая фляга, и она — они? — сделала крошечный глоток, которого едва хватило, чтобы смочить пересохшее горло. Всё ещё подрагивающими то ли от холода, то ли от нервного напряжения, руками она выудила из-за пазухи изящный медальон; ощупала рельефную поверхность: сплетенную узором монограмму на одной стороне и фамильный герб на другой. Губы шевельнулись и нерешительно, будто никогда прежде того не делали, скривились в злой усмешке.

Её преследователи отлично подготовились — даже слишком. Засада на старом тракте, между излучиной реки и лесом Kathlinn. Два мага, около полудюжины наёмников, прекрасно снаряжённых и вооружённых. Такие не предлагают свои услуги кому попало, и это значит, что нападение спланировал кто-то по-настоящему богатый и могущественный. А судя по тому, что им был известен её маршрут, предателя нужно было искать в самом близком кругу.