Связанные

Еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику, и на этот раз она привлекает всех своих друзей.

Его большой палец приподнимает край моей рубашки и неторопливо поглаживает мою талию. У меня кружится голова, а гормоны стучат бокалами с шампанским, а мозг, прикованный наручниками в дальнем углу комнаты, саркастически восклицает: «Знаешь, она до сих пор ему не ответила».

— Нет, — слышу я свой собственный голос.

— Нет? — Его брови хмурятся.

— Извини. Я не думаю, что это хорошая идея.

— И почему это? — Веселье пронизывает его голос.

Потому что я построила стены, высокие и крепкие, и никого не пропускаю через них. Тай хочет войти. Но почему я должна открываться ему? Потому что он горячий? Потому что он привык добиваться своего? Нет, ему нужно карабкаться по этим длинным стенам, как и всем остальным.

— Я очень занята на этой неделе. — Боже, как глупо я звучу? Супер-отстойно, вот насколько.

— Да? Ну, я тоже. — Он разворачивается и начинает идти.

Подумай о своем задании, Блэр. Подумай о том, чтобы ткнуть своим дипломом в лицо маме и папе. Думай глазами о призе.

— Стой! У тебя есть девушка? — слышу я свой вопрос. Я не знаю, каков его текущий статус, но я не собираюсь встречаться с кем-то, кого забрали. Независимо от награды.

— Нет.

— Тогда кто такая Николь?

Если Тай и удивлен, его лицо не выдает его. Он как всегда расслаблен и уверен в себе. Он даже не спрашивает, откуда я знаю о ней. Бьюсь об заклад, он копается в памяти, чтобы вспомнить, кто из них длинноногая блондинка.

— У меня нет девушки.

— Я не собираюсь быть еще одной меткой на твоем длинном ремне, — предупреждаю я. Когда я пошла в старшую школу, я взяла за правило никогда не гоняться за труднодоступными парнями. Опять же, судя по последним двум годам, видимо, я тоже взяла за правило никогда не встречаться с парнями. Точка.

Тай приостанавливает движение большого пальца. Он парит рядом, приклеивая свои сочные губы к мочке моего уха. Позади него толпа по телевизору ликует и скандирует «США! СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ!»,когда его окровавленная фигура пожимает руку противнику, которого он только что чуть не убил.

— Поверь мне, Барби, ты будешь умолять об этом задолго до того, как я прикоснусь к тебе.

— Ты прикасаешься ко мне сейчас. — Я хочу отстраниться, но вместо этого придвигаюсь ближе, жаждая его прикосновений. Будь вы прокляты, гормоны.

В раздевалку входит молодая женщина и в шоке визжит, когда видит стоящего здесь Тая. Я знаю, как плохо это должно выглядеть. Он прислоняется ко мне, гладит мой живот, его губы прижаты к моему уху.

Он оборачивается и командует:

— Не сейчас. Возвращайся через пять минут. — Его взгляд возвращается к моему, и гормоны бьют мозг задней частью полуавтоматической винтовки и захватывают мой рот.

— Одно свидание. — Я сдаюсь. К черту. Мне нужно это интервью.

— Говори так, как думаешь, Барби.

Пфффффф. Он такой невозможный. Я никогда не ненавидела кого-то, кто мне так нравится.

— Да, Тай, я пойду с тобой на свидание. — Я отвожу взгляд в сторону, чтобы избежать удовлетворения на его лице.

Тай ухмыляется и прижимается своим твердым телом к моему, прижимая мою спину к стене. Он поднимает левую руку, его ладонь блуждает по моему лицу. Его рука теплая, подушечки пальцев шероховатые и мозолистые, и он оставляет покалывающий след везде, куда прикасается. Первая остановка — моя щека. Затем он проводит по линии моего подбородка и ко рту, ленивая ухмылка застыла на его лице. Он прижимает большой палец к моим чопорно сжатым губам. И нажимает.

Я полностью парализована.

— Этого хватит... пока. — Он трется своим носом о мой, его голос хрипит.

Гормоны хлопают и свистят, и они заставляют меня делать самые глупые вещи. Мои руки скользят вниз к его рубашке, чтобы поднять ее. Он так изранен, что почти грешно не смотреть. Мои глаза обжигают и слезятся, и я пытаюсь моргнуть от жара. Что я делаю? Что, черт возьми, я делаю?

Тай отступает на полшага и усмехается, поднимая передо мной рубашку и слегка вертясь. Я просматриваю его дурацкую выдающуюся V-образную талию, делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Я не хочу навязываться ему, но наблюдение за его совершенным телом может заставить меня сделать это.

— Не смущайся. Гарантия качества. Я понимаю. — Его ямочки углубляются в озорной ухмылке. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Барби?. — Теперь он полностью прижат ко мне, его член находится в опасной близости от моей промежности.

Блядь. Блядь, блядь.

Мозг кричит на гормоны: "А как же это лицо? А те три девушки? А его репутация кота? Гормоны отмахиваются от мозга и приказывают мне сказать "да".

Я киваю в знак согласия. Есть что-то освобождающее в том, чтобы признать это. Я хочу, чтобы он поцеловал меня, даже если потом я буду ненавидеть себя за это.

Я мысленно готовлюсь к французскому поцелую, делая глубокий вдох и раздвигая губы.

Но у Тая другие планы. Не успеваю я опомниться, как он полностью разъединяет наши тела. Я чуть не падаю вперед, не готовая к его отстранению.

— Я же говорил тебе, что ты будешь умолять об этом. — Он усмехается: