Связанные честью

Ромеро был в форме и мог легко следовать за мной, не отставая, пока мы в течение следующего часа бегали по многочисленным дорожкам Центрального парка. Само ощущение бега на улице было чудесным, в отличие от того, чтобы всегда быть ограниченным беговой дорожкой. Я чувствовала свободу и как будто почти принадлежала ко всем людям, делающим обычные вещи, такие как выгул собак и игра в бейсбол. Может быть, однажды Лука побегает со мной, когда русские больше не будут доставлять столько проблем. Когда это вообще произойдет?

***

Позже в тот день я сидела на террасе, на крыше, наблюдала закат, прижав ноги к телу. Ромеро проверял свой телефон.

— Скоро у Луки будет больше времени для тебя.

Я подняла взгляд. Неужели я показалась ему одинокой?

— Он сказал, когда сегодня вернется домой?

— Еще не написал, — медленно произнес он.

— Плохой знак, верно?

Ромеро ничего не сказал, лишь нахмурился, глядя в телефон.

Когда снаружи стало слишком холодно, я вошла внутрь, надела ночную рубашку и свернулась на диване, включив телевизор. Когда стрелка часов приблизилась к полуночи, не волноваться еще больше было невозможно, но в конце концов я задремала.

Проснулась от ощущения того, что меня подняли с дивана. Глаза распахнулись, и я заглянула в лицо Луки. Было слишком темно, чтобы что-то разобрать. Должно быть, в какой-то момент Ромеро погасил свет.

— Лука? — пробормотала я.

Он ничего не сказал. Я приложила руку к его груди. Рубашка была липкой от чего-то — вода? Кровь?

Его дыхание было ровным, шаги размеренными, а удары сердца под ладонью спокойными.

Но прочесть настроение не удавалось. Это было странно. Он поднимался по ступенькам, словно я ничего не весила. Дойдя до спальни, он положил меня на кровать, можно было рассмотреть только высокую фигуру, надвигающуюся на меня. Почему он молчал?

Я потянулась и нащупала выключатель рядом с кроватью, от касания кончиков пальцев загорелся свет, и я задохнулась. Рубашка Луки была покрыта кровью. Пропитана ею. На шее небольшой порез, и, если судить по порезам на рубашке, были еще раны. Затем взглядом нашла лицо Луки и застыла, словно олененок, пытающийся затеряться, чтобы не привлечь внимание волка. Мне казалось, я несколько раз видела тьму Луки, думала, что раньше видела монстра, скрывающегося под вежливой маской. Но поняла, что нет. Выражение его лица было лишено эмоций, но его глаза заставили волосы на шее поднятья дыбом. Я облизала губы.

— Лука?

Он начал расстегивать рубашку, обнажая порезы и более длинную рану под ребрами. Кожа была покрыта кровью. Но вся кровь не могла принадлежать ему, особенно не та, которая была на рубашке. Меня беспокоило то, что он все еще не заговорил. Он стянул рубашку и кинул на пол, расстегнул ремень.

— Лука, — произнесла я, — ты меня пугаешь. Что случилось?

Он спустил штаны и переступил через них. Босой, в одних боксерах, он встал на колени на кровати, расположив одно между моих ног. Я пожалела, что надела только ночную рубашку. Он медленно двигался вверх, пока его голова не зависла надо мной. Ужас сковал горло, превращая сердцебиение в трепет.

Его глаза вызывали желание бежать, плакать и кричать, исчезнуть. Вместо этого я подняла руку и коснулась его щеки. Выражение лица изменилось, маска монстра дала трещину. Он наклонился в сторону прикосновения, затем опустил лицо и прижался к изгибу моей шеи, глубоко вздохнул и долго не двигался. Я пыталась не паниковать, рука дрожала у его щеки.

— Лука? — произнесла я мягко.

Он снова поднял голову. Я увидела уже знакомый блеск в глазах. Он сполз с кровати и направился в ванную. Я сделала глубокий вдох, когда он исчез из поля зрения. То, что сегодня произошло, должно быть ужасно. Я сидела, слушая, как льется вода. В каком настроении Лука вернется в спальню? Монстр под контролем или практически спущен с цепи, как минуту назад?

Шум воды прекратился, и я быстро легла на свою сторону, натянув одеяло. Пару минут спустя дверь открылась, и Лука вошел в полотенце, обмотанном вокруг талии. Оно было белым, но пара капель крови капнули из раны и запятнали ткань. Он не пошел к шкафу взять пару боксеров, как обычно делал, вместо этого он направился к кровати. Когда он потянулся за полотенцем, я отвела взгляд и повернулась на бок, спиной к нему. Он поднял одеяло, и матрас прогнулся под его весом. Лука прижался ко мне, обернул руку вокруг бедра, практически оставляя синяки от хватки, и повернул меня к себе.

Мозг кричал мне остановить его. Он был совершенно голый, в ужасном настроении. Он провел день, собирая кусочки одного из своих людей, а в оставшееся время убивал врагов. Он схватил подол рубашки и начал ее задирать. Я положила руку поверх его.

— Лука, — прошептала я.

Его глаза встретились с моими. Я немного расслабилась. В них все еще была тьма, но уже более сдержанная.

— Я хочу почувствовать тепло твоего тела рядом с моим сегодня вечером. Хочу обнять тебя.

Я почти могла слышать невысказанные слова: «Ты нужна мне». Я сглотнула.

— Только обнять?