Связанные долгом

Стало тяжело от веса Данте на мне, и я повернула голову, пытаясь сделать глубокий вдох. Можно было бы попросить его слезть с меня, но я знала, что в тот момент, когда это сделаю, он снова уйдет, как и всегда. Мне хотелось ещё хоть чуть-чуть насладиться нашей близостью, даже если это означало, что он раздавит меня своим весом. Я чувствовала его горячее и сильное тело, прижавшееся так, что трудно было сказать, где начиналось его и заканчивалось мое.

Данте поднял голову, и наши губы встретились в еще одном поцелуе, томном и неспешном, почти нежном, а затем он скатился с меня. Я повернулась к нему. Он лежал на спине, уставившись в потолок. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Я с опаской придвинулась ближе и положила голову ему на грудь. Он напрягся, и я приготовилась к его протесту, мое собственное тело замерло в ожидании упрека, но его не последовало. Муж расслабился, обнял меня за плечо, и я все-таки решилась прижаться к нему ближе. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь его теплым ароматом, который становился все роднее; сейчас он смешивался с мускусным ароматом секса. Я положила руку на живот Данте и слегка погладила. Может, все дело в темноте, которая сделала его доступнее? Это она заставила его забыть, кем он был, кем он хотел быть?

Глава 15

Не знаю точно, что меня разбудило, но, когда я открыла глаза, солнце еще не встало. Небо вдалеке уже светлело и предоставляло достаточно света, чтобы различить окружающие меня предметы, но и только. Данте лежал, прижавшись к моей спине и уткнувшись лицом мне в плечо, его дыхание согревало мою кожу. От этого было жарко, но я не отодвинулась. Впервые я проснулась, когда Данте еще был в постели и держал меня в объятьях. Возможно, его подсознание приняло то, что он сам не мог, — что он хочет быть рядом со мной.

Я пыталась дышать ровно, чтобы казаться спящей и не разбудить мужа. Должно быть, я снова задремала, потому что проснулась, когда Данте отодвинулся от меня. Я осторожно прислушивалась, но с постели он не встал, а просто откатился во сне, если его ритмичное дыхание служило каким-то признаком. Я медленно перевернулась на другой бок, чтобы можно было его видеть. Данте лежал на спине, закинув руку за голову, простыни прикрывали его восхитительные бедра. Я осторожно приподнялась на одной руке, стараясь не издать ни единого звука. Пальцы чесались от желания пригладить его светлые волосы, пощекотать кубики его упругого пресса, проследить за дорожкой волос от пупка до его эрекции.

Я неуверенно протянула руку и легко провела пальцами по его волосам. Данте молниеносно вскинул руку, больно схватив меня за запястье. Он тут же сел, и его глаза встретились с моими, я сжала губы. Резким движением муж отпустил мое запястье. Покосившись вниз, я потерла уже формирующиеся на нем синяки. Данте коснулся моей обнаженной талии, прикосновение его руки было теплым и легким на моей коже.

— Я сделал тебе больно? — в его голосе слышалась серьезная озабоченность.

Я удивленно уставилась на него.

— Все нормально. Это я тебя напугала.

Данте взял мою руку и осмотрел следы, оставленные его крепкой хваткой на моем запястье, легко касаясь большим пальцем моей кожи.

— Я отвык просыпаться рядом с кем-то.

Это было самой личной вещью, которой он когда-либо делился со мной. Я должна была перестать копать глубже в желании большего.

— Я знаю. Все нормально. Ты привыкнешь к этому.

Он поднял взгляд, но его пальцы не переставали легко поглаживать мое запястье.

— Вы с Антонио спали вместе?

— В начале, да. В основном это было для создания видимости. У нас тогда еще была прислуга, и мы не хотели, чтобы она стала что-то подозревать. Сначала это было похоже на ночлег с другом, но со временем становилось все более неловко, особенно когда он приходил домой, пропахший своим любовником. Поэтому он уволил прислугу, и мы стали спать в отдельных комнатах.

Его глаза задержались на моей обнаженной груди.

— Не могу представить, как может мужчина смотреть на тебя и не хотеть быть с тобой.

Я затрепетала от счастья, но решила сохранить легкий настрой в разговоре, беспокоясь, что более эмоциональный ответ снова заставит Данте закрыться.

— Я думаю, Антонио то же самое сказал бы о тебе. Полагаю, ты мог бы быть в его вкусе.

Данте рассмеялся, и его лицо смягчилось.

— Это не то, о чем бы мне хотелось думать.

Я улыбнулась.

— Полагаю, что нет, — я сделала паузу и спросила: — Как бы ты поступил, если бы к тебе пришел один из твоих людей и признался, что он гей?

— Я бы сказал ему держать это в тайне и бороться с этим.

— Люди не выбирают быть геями. Они или геи, или нет. Ты заставишь своих людей жить во лжи.

— Они могут жить во лжи, или им придется жить с последствиями.

—Ты бы смог убить кого-нибудь за то, кого они любят?