Связанные долгом

Я встала и, сотрясаясь дрожью, медленно начала раздеваться, бросая на пол одежду. Включив душ, я шагнула под струи горячей воды, закрыла глаза и, наконец, позволила рыданиями обрушиться на мое тело. Я прислонилась к стенке душевой кабины и медленно сползла вниз, пока не оказалась сидящей на холодном мраморном полу. Сильно прижав ноги к груди, я плакала. Плакала об Антонио, о мальчике, с которым я выросла, о мужчине, которого когда-то любила, о том, ради которого однажды предала Синдикат. Но сегодня я приняла решение и выступила против Антонио. Я понимала, что это означало для него, знала, что подписала ему смертный приговор в тот момент, когда рассказала Данте о плане. И все-таки я даже не колебалась. Я выбрала Данте, и выбрала бы его опять. Он был моим мужем, он был отцом моего будущего ребенка, он был мужчиной, которого я любила, даже если он никогда не давал повода для этого. Я уткнулась лицом в ноги, до боли, до такой сильной боли, что невозможно вытерпеть. На моих руках была кровь. Я зарыдала еще сильнее.

***

Так меня и нашел Данте. Не знаю точно, сколько времени прошло, как долго его не было. Я дрожала, кожа сморщилась и покраснела от горячей воды. Данте немного постоял в дверях, наблюдая за мной, прежде чем подойти к душу. На нем была не та одежда, в которой он был, когда я видела его в последний раз. Он переоделся. Пришлось переодеться. Мое горло сжалось. Я подняла на него глаза, дрожа и беззвучно плача. Он потянулся к крану, по-прежнему полностью одетый, и закрыл воду. Его холодные голубые глаза остановились на мне, в то время как я съежилась на полу. На его лице были обеспокоенность и сочувствие, пронизанное чем-то резким и темным. Я не двигалась, не могла.

Он наклонился, скользнул под меня руками и медленно выпрямился, прижимая меня к своей груди, намочив при этом свою дорогую рубашку. Я почти отчаянно вцепилась пальцами в его плечи. Данте осторожно поставил меня на ноги, но не отпустил. Я не была уверена, что смогу стоять сама. Он взял полотенце и начал не спеша вытирать меня, не отрывая взгляда от своих рук, растирающих пушистой тканью мою кожу. Я прижалась лицом в изгиб его шеи, впитывая знакомый аромат, смешанный теперь с запахом пороха и крови. Кровь. Сладость и металл. Кровь, столько крови.

— О, Боже, — я всхлипывала и всхлипывала, и всхлипывала, но не могла вздохнуть.

Данте снова поднял меня на руки и отнес в спальню, опустив на нашу кровать. Он снял ботинки и лег рядом со мной, прижав к себе мою голову, пока мой безумный взгляд не остановился на его напряженных глазах.

— Тсс, Вэл. Все нормально.

Но так не было, не могло быть.

— Я убила его. — Я зажмурилась, закрываясь от картин, возникающих в моих мыслях, но они становились еще ярче на черном холсте моих закрытых век. — Я убила его, — повторяла я снова и снова, уже не понимая, были ли это слова, все еще слетающие с моих губ, или это эхо у меня в ушах.

— Вэл, — твердо сказал Данте, приподняв пальцами мое лицо. — Посмотри на меня.

Я открыла глаза, уставившись в прекрасное лицо моего мужа. Прекрасно холодное. Без проблеска сожаления.

— Ты сделала то, что было правильно.

Я сделала? Иногда тяжело увидеть грань между правильным и неправильным за всеми смертями и кровью, через которые проложен путь мафии.

— Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить меня. — Его пальцы поглаживали мой подбородок. — Я никогда не забуду этого. Никогда.

— Я говорила тебе, что ты можешь мне доверять, — прошептала я.

— Я знаю, и я доверяю.

Я хотела ему поверить, но он по-прежнему ничего не сказал о нашем ребенке. Все еще не признал его своим и что ошибался, обвиняя меня в измене. Слишком гордый, слишком упрямый. Он с самого начала должен был понимать, что был неправ, потому что, если бы он на самом деле думал, что я ему изменила, перевернул бы небо и землю, чтобы найти мужчину, который ко мне притронулся. Мне не хотелось думать об этом, но когда мой мозг уклонился от одной ранящей темы, то зациклился на другой.

— Ты узнал имена других предателей?

Данте мрачно кивнул.

— Да. Я совершенно уверен. Энцо и еще несколько парней прямо сейчас занимаются менее важными крысами.

— Что... что ты сделал с Антонио? — Я знала, что не нужно спрашивать. Лучше от этого не станет. Только подбросит дров в огонь моей вины.

— Он мертв, Вэл. — Данте покачал головой.

— Я знаю, но что ты сделал с ним?

— Если это как-то тебя утешит, главным образом я сфокусировал свое внимание на Раффаэле. Антонио получил смерть более быструю, чем любой другой предатель.

Слезы навернулись на глаза.

— Спасибо.

В каком извращенном мире мы живем, если я благодарю своего мужа за то, что он быстро убил моего первого мужа, чтобы свести к минимуму его пытки? В мире крови и смерти. В мире, в котором родится и вырастет наш ребенок, и, возможно, однажды, если это будет мальчик, он пойдет по стопам Данте, убивая и пытая других людей, чтобы остаться у власти. Бесконечный круговорот из крови и смерти.

Данте вгляделся в мои глаза.

— Вэл, ты заставляешь меня волноваться.