Связанные долгом

— Никто не знает, что у меня есть это. Это яд, Биби. Если ты действительно хочешь освободиться, тогда вылей это сегодня в его завтрак. Завтра будет уже слишком поздно. Сегодня мы можем обвинить в этом предателей. Никто не станет задавать вопросов.

Я выпрямилась с искусственной улыбкой, которой научилась от Данте. Биби улыбнулась в ответ, но в ее глазах появились удивление, недоверие и признательность.

— Бибиана, где тебя носит так долго? — взревел Томмазо, спускаясь по лестнице. Он притормозил, заметив меня. Бибиана быстро спрятала флакон с ядом в своем халате.

— Простите, что побеспокоила вас, — произнесла я. — Я лишь хотела убедить Бибиану, что я в порядке. У меня мало времени. Мне нужно вернуться домой.

— Данте позвал на собрание весь Синдикат. Я получил сообщение. Так понимаю, что ты не можешь сообщить мне, что произошло?

Я покачала головой.

— Мне правда нужно идти, — я улыбнулась Бибиане, затем развернулась на каблуках и вернулась в машину. Последнее, что я услышала, были слова Биби, обращенные к Томмазо, о том, что она быстро сделает ему завтрак, прежде чем он уйдет.

Это был второй человек, которого я приговорила к смерти. Однако в этот раз угрызений совести не было.

***

— Валентина, я хочу с тобой поговорить, — позвал Данте, прежде чем скрыться в своем кабинете. Я колебалась. Впервые Данте сам приглашал меня в кабинет для беседы. Раньше мне все время приходилось добиваться этого.

Беспокойство грызло меня изнутри, когда я ступила в его кабинет и закрыла за собой дверь. Данте стоял лицом к окну, но повернулся ко мне. В течение долгого времени его голубые глаза исследовали мое лицо.

— Томмазо не появился на встрече, которую я созвал.

Я заставила свое лицо остаться безучастным.

— И?

— Люди, которых я отправил за ним, нашли его мертвым в собственной гостиной. Отравленным.

— Что с Бибианой? — спросила я, пытаясь звучать взволнованно и шокировано. Она мне не написала и не позвонила. Это было бы слишком рискованно.

— Она сейчас у своих родителей, но мне придется съездить туда, чтобы ее допросить.

Я застыла.

— Зачем?

— Затем, что как Капо мне нужно провести расследование, когда одного из моих людей убивают. — Данте медленно двинулся ко мне. — Разумеется, я уверен, что знаю, что произошло.

Я подняла подбородок, когда он остановился передо мной.

— Знаешь? — Я встретила его пристальный взгляд, иначе что-то еще стало бы признанием вины, даже если, вероятнее всего, было уже слишком поздно для этого.

— Вы с Бибианой лучшие подруги, и ты хотела ей помочь. — Я не ответила, но он, кажется, и не ждал моего ответа и продолжил тем же спокойным, ровным тоном: — Антонио дал тебе яд, когда просил убить меня, не так ли?

Я рассматривала возможность ему соврать, но он был мне нужен на моей стороне, и он терпеть не мог, когда ему лгали.

— Да, — ответила я тихо.

— Ты не рассказала мне об этом, потому что знала, что это твой шанс помочь Бибиане. И поэтому ты отдала ей яд и велела свалить все на Раффаэле.

— Она так сказала?

— Когда мои люди везли ее к родителям, она упомянула, что Раффаэле был у них вчера, но она была на грани истерики, так что больше ничего не сообщила.

Биби жалела о том, что сделала? Или ее срыв был для видимости?

— Но почему ты не веришь, что это был Раффаэле?

Данте прищурился.

— Потому что он упомянул бы об этом, когда я его допрашивал.

Я кивнула.

— И что теперь?

Данте покачал головой.

— Проклятье, Валентина. Ты должна были прийти ко мне.

— Я и приходила к тебе. И спросила, можешь ли ты сделать что-то с Томмазо, но ты сказал «нет».

— Ты просила меня убить его, и я ответил, что не могу, потому что он не предатель.

Я фыркнула.

— Как будто это имеет какое-то значение. Ты убийца, Данте. Ты можешь убить, кого захочешь. Не говори мне, что никогда не убивал по другим мотивам, кроме защиты Синдиката.

Данте сжал мои плечи, придвинувшись еще ближе ко мне.

— Конечно, убивал. Но я сказал тебе «нет», и ты должна была меня слушаться.

— Потому что твое слово — закон, — с сарказмом сказала я.

— Да, — произнес Данте вполголоса. — Даже для тебя.

— Я бы сделала это снова. Я не жалею о том, что освободила Биби от этого жестокого ублюдка. Я только жалею, что должна была действовать за твоей спиной, но ты не оставил мне выбора.

Глаза Данте сверкнули.

— Я не оставил тебе выбора? Ты не можешь убивать моих людей!

— Он это заслужил. Ты же видел, что он сделал с Биби. Ты должен был убить его за то, как он обращался с ни в чем неповинной женщиной, неважно, жена она или нет.

— Если бы я убивал в Синдикате каждого мужчину, который плохо обращается с женщинами, я остался бы едва ли с половиной своих солдат. Это мир грубости и жестокости, и многие солдаты не понимают, что как мафиози мы должны защищать нашу семью от этого, а не обрушивать на них наш гнев. Они знают, что я не одобряю их действия. Это все, что я могу сделать.

— Но я получила шанс что-то сделать, и я это сделала.

— Ты помогла жене убить собственного мужа. Многие мужчины на моем месте нашли бы тревожным спать с женщиной, которая не стесняется использовать яд.

Мои глаза расширились.