Связанные искушением

– Лили, – начал он, но затем я на самом деле разрыдалась. Слезы покатились по моим щекам, и я зарылась лицом в грудь Ромеро. Он обхватил мой затылок и дал выплакаться. В объятиях Ромеро я дала волю своей печали, не боясь того, что она поглотит меня. Я знала: Ромеро не позволит. Может, это покажется странным, но я верила, что Ромеро убережет меня от всего. Я пыталась забыть его, пыталась жить дальше, найти кого-то, в кого можно влюбиться, но провалилась по всем пунктам.

– Нам нужно возвращаться. Твой отец уже чертовски беспокоится.

– Не беспокоится он обо мне. Он переживает лишь о том, что из-за меня может потерять лицо в глазах других, – тихо отозвалась я, отодвигаясь. Я вытерла слезы. Ромеро смахнул прядь волос, прилипшую к моей мокрой щеке. Мы все еще стояли слишком близко, но сейчас, взяв себя в руки, я отошла, смущенная тем, насколько несдержанной была рядом с Ромеро. Вновь. Хорошо, что он не мог читать мои мысли. И я не хотела знать, что он думает обо мне.

Телефон Ромеро зазвонил, и с извиняющейся улыбкой он поднял трубку.

– Да. Нашел. Скоро будем.

Я взглянула на пожилого мужчину, стоявшего у могилы. Его губы слегка шевелились, и он тяжело опирался на трость. Мне показалось, что он разговаривал со своей умершей женой, рассказывал, как проходят его дни, как сильно он хочет с ней воссоединиться. То, чего бы никогда не сделал мой отец. Казалось, он уже пережил смерть мамы.

Ромеро легонько коснулся моего плеча, и я едва не кинулась обратно в его объятия, но на этот раз я проявила силу воли.

– Готова возвращаться?

Готова? Нет. Я не хотела видеть отца или весь этот лживый траур. Я не хотела слышать больше ни одного слова жалости.

– Да.

Никто из нас не упоминал поцелуй, пока мы возвращались к могиле мамы. Ромеро поцеловал меня или позволил поцеловать себя из жалости: вот она – жестокая правда всего произошедшего. Нас дожидались только Лука и Ария.

Ария кинулась ко мне и крепко обняла.

– Ты в порядке?

Я тут же почувствовала себя отвратительно. Она тоже потеряла маму. Тоже грустила. А сейчас я заставила переживать еще и обо мне.

– Да. Мне просто нужно было побыть в одиночестве.

Ария понимающе кивнула.

– Отец и гости отправились в дом на поминальную церемонию. Нам тоже стоит поехать туда, или же отец взбесится.

Я кивнула. Ария бросила на Ромеро быстрый взгляд, который я не смогла понять. Затем она повела меня к машине. Ее руки крепко обнимали меня за плечи. Лука и Ромеро шли следом. Я не оглянулась на могилу мамы, зная, что это будет для меня уже слишком.

– Что означал твой взгляд, адресованный Ромеро? – тихо спросила я, пока мы усаживались на заднем сиденье.

Ария состроила невинное лицо, но я не купилась на это. Я знала ее слишком хорошо, несмотря на то, мы не были очень близки. Она вздохнула.

– Я сказала ему держаться от тебя подальше.

– Что ты сделала? – прошипела я. Лука оглянулся на нас через плечо, и я еще сильнее понизила голос. Я надеялась, что он не расслышал моих слов. Ромеро, казалось, был занят выбором радиостанции.

– Зачем ты это сделала? – спросила я очень тихо.

– Лили, я не хочу, чтобы тебе было больно. Ты думаешь, что Ромеро сделает тебя счастливее, поможет справиться с грустью, но это лишь все усугубит. Может, ты думаешь, что влюблена в него, но не следует путать одиночество с чем-то другим.

Я недоверчиво уставилась на сестру.

– Я не дура. Я прекрасно знаю, что чувствую.

Ария взяла меня за руку.

– Пожалуйста, не злись, Лили. Я всего лишь хочу защитить тебя.

Все всегда говорят, что хотят защитить меня. Интересно, от чего. От жизни?

* * *

Через два дня Ария, Джианна, Маттео, Ромеро и Лука вернулись в Нью-Йорк. Я даже не знала, когда увижу их вновь. Ария спросила у отца, смогу ли я навестить их на пару недель летом, но он отказал ей, зыркнув в сторону Джианны. Я храбрилась, убеждая их, что буду занята общением с друзьями и заботой о Фаби. Ромеро даже не обнял меня на прощание. У меня и него не было больше возможности поговорить наедине. Может, оно и к лучшему, что я не смогла спросить его о нашем поцелуе?

Ария позвонила тем же вечером, пытаясь убедиться, что я и правда в порядке. Это было не так, но я ничего не сказала.

Я училась справляться с обстоятельствами, притворяясь, что все хорошо. Мои друзья были в отпуске либо заняты делами с родителями, так что я проводила все дни дома, в одиночестве, если не считать компании экономки и престарелого охранника. Отец и Фаби все дни где-то пропадали, а когда они возвращались, связанные какими-то общими тайнами, о которых они не могли мне рассказать, я чувствовала себя ужасно. Ощущать одиночество, находясь среди людей, было хуже всего.