Связанные кровью

Маттео поднялся, и после минутного колебания я сделала то же самое. Рука Маттео, лежащая на моей, была теплой и сильной, а лицо обнадёживающим. Я снова попыталась найти его истинные чувства в глазах, но они были насторожены так, как я давно не видела.

Он повел меня к процедурному кабинету, но я застыла в дверях, мои глаза остановились на кресле, в котором я скоро окажусь на осмотре перед фактическим абортом. Моя грудь сжалась, и я едва могла дышать. Маттео уставился на меня, сдвинув брови.

— Джианна?

Я сглотнула и медленно покачала головой.

— Я не могу, — прошептала я.

Медсестра отступила назад, давая нам возможность побыть наедине. Маттео придвинулся очень близко, заслоняя меня своим высоким телом от комнаты и ее обитателей, доктора и еще одной медсестры.

— Все в порядке. Что бы ты ни сделала, все будет хорошо.

Я снова покачала головой.

— Я не хочу становиться матерью. Я не хочу ребенка.

Маттео нахмурился.

— Хорошо.

— Но я не могу этого сделать. Я не могу от него избавиться.

— Хорошо, — снова сказал Маттео, но я могу сказать, что он был смущен.

— Я просто не могу.

Я знала, что буду чувствовать себя виноватой, потому что деньги не были проблемой. У нас достаточно денег, чтобы дюжина нянек могла растить ребенка. Наша с Маттео жизнь даже не изменится… но я знала, что даже это не выход. Я была смущена и ошеломлена.

— Я не могу, — повторила я, делая шаг назад.

Маттео кивнул.

— Хорошо. Я все улажу с врачами. Почему бы тебе не подождать в машине?

Он протянул мне ключи, я взяла их, повернулась и вышла из клиники. Ноги сами несли меня, и наконец я оказалась в машине, на водительском сиденье. Я почувствовала, как все вокруг сдвинулось, будто землю выдернули у меня из-под ног. Мне необходимо было время, чтобы подумать над этим, время, чтобы примириться с бушующими внутри меня эмоциями. Вот оно. У меня вырастет ребенок, которого я даже не хочу.

Я едва могла видеть улицу перед собой сквозь затуманенное слезами зрение. Краем глаза я заметила имя Маттео, мелькнувшее на экране моего телефона. Я проигнорировала. Я не могла сейчас с ним разговаривать. Не знала, что сказать, едва понимая, что чувствую. Отчаяние и чувство вины занимали очень высокое место в списке, но еще больше эмоций боролись за внимание.

Я не была уверена, как долго бесцельно ехала, пока, наконец, мои опухшие от слез глаза не заставили меня остановиться. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так, когда плакала так сильно.

В конце концов, я направила машину обратно к нашему дому. Мои ноги дрожали, как листья на ветру, когда я, шатаясь, вошла в наш пентхаус и опустилась на пол, прислонившись спиной к стене.

Тридцать минут спустя Лука нашел меня безобразно плачущей на том же самом месте. Конечно, у него все еще имелся код безопасности.

Я думала, что взяла себя в руки после поездки на машине, но как только я вернулась в наш дом, все стены рухнули.

Серые глаза Луки остановились на мне, его лицо было бесстрастным.

— Что? Никаких идиотских комментариев? — огрызнулась я, смущенная тем, что он видит меня такой.

Даже перед Арией и Маттео я едва ли выказывала столько эмоций.

— Маттео сошел с ума от беспокойства за тебя, — сказал Лука, возвышаясь надо мной.

— Я отправила ему сообщение.

Я не была уверена, насколько связно это было, но я определенно показала ему, что жива.

— «Мне нужно время подумать», это должно было его успокоить? — пробормотал Лука.

Я пожала плечами и крепче обхватила руками ноги. Подступила волна тошноты, но я подавила ее. Я не была уверена, были ли это первые признаки беременности или мое внутреннее смятение.

Лука глубоко вздохнул.

— Ты не одна. У тебя есть Маттео. У тебя есть семья, Джианна. Мы тебя поддержим.

— Я все равно не хочу растить ребенка. Не хочу становиться матерью… но я просто не могу от него избавиться. Что мне теперь делать?

— Ария подозревала что-то подобное.

Конечно, она подозревала. У Арии было шестое чувство, когда дело касалось меня.

— Но как я могу родить ребенка, а потом отдать его?

— Ты его не отдашь…

Я сердито посмотрела на него, но он продолжил.

— Потому что мы с Арией поговорили насчёт этого, и мы собираемся усыновить его.

Мои глаза расширились.

— Вы… что? — я попыталась понять, что он предлагает. — Но ты даже терпеть меня не можешь.

Мы с Лукой ладили лучше, чем раньше, и я была почти уверена, что я ему нравлюсь больше, чем остальное человечество, но в его случае это не имело большого значения.

Лука мрачно рассмеялся. Он присел передо мной, все еще чертов гигант.

— Мы с Арией будем любить этого ребенка, как родного. Защитим его и позаботимся, чтобы у него было все необходимое. Он даже не должен знать, что мы не его родители. Если вы с Маттео захотите сохранить это в тайне, ребенок никогда не узнает, что он не наш. Клянусь, я сделаю все, что в моих силах, ради защиты вашего ребенка, Джианна. Клянусь, он будет в безопасности и любим.

Он коснулся своей груди над татуировкой, и на мгновение я подумала, не обнять ли его. К счастью для нас обоих, он воспользовался моментом и выпрямился во весь рост.