Связанные любовью [Розмари Роджерс]

У обоих — иссиня-черные волосы, с очаровательной небрежностью падавшие на лоб. У обоих — резкие, угловатые черты, доставшиеся от матери, урожденной русской. У обоих — восхитительные синие глаза, лишившие рассудка не одну женщину. И наконец, под одеждой у обоих крепкие, подтянутые тела.

При ближайшем, однако, рассмотрении выяснялось, что кожа у старшего, нынешнего герцога Хантли, заметно темнее, а плечи чуточку шире, чем у его брата, Эдмонда, лорда Саммервиля. Объяснялось это необходимостью присматривать за обширным поместьем и, как следствие, регулярным пребыванием на открытом воздухе. Черты Стефана отличались тонкостью и указывали скорее на элегантность, а не на силу.

Физические различия, однако, не шли ни в какое сравнение с различиями в характерах.

Эдмонд всегда — или, по крайней мере, до недавнего времени, когда женился на Брианне Куинн, — был человеком беспокойным, мятущимся, тогда как Стефан всецело посвятил себя поместью и людям, от него зависевшим. Эдмонд был обаятелен, пугающе смел и легко выходил из себя. В свое время, будучи советником Александра Павловича, он не раз — причем добровольно — рисковал собственной шеей. Стефан же отличался немногословностью, держался в тени и старался не привлекать к себе внимания. Цветистой лести он предпочитал неприкрашенную правду, вследствие чего чувствовал себя уютнее в обществе своих арендаторов, а не соседей-аристократов.

Объединяли братьев острый ум и верность как друг другу, так и всем тем, кто от них зависел.

Забота о брате и привела Стефана в Хиллсайд в то весеннее утро.

Шагая по саду, приведенному в достойный вид после пятнадцати лет небрежения, он то и дело поглядывал исподтишка на молчаливого, как обычно, Стефана.

— Значит, гостья прибыла? — осведомился старший брат.

Предвидя неизбежную лекцию, Эдмонд сдержал улыбку.

— Прибыла.

Отбросив претензию на обходительность, Стефан перешел прямо к делу.

— Не понимаю, почему ты позволяешь Александру Павловичу распоряжаться твоим временем, — рыкнул он, обходя кучку обрезанных веток. — Ты же больше не состоишь у него на службе.

— Советником короля Георга я не был вообще, но это не мешает ему прибегать к моим услугам, — напомнил Эдмонд. — И не только к моим, но и к твоим тоже.

Замечание брата Стефан пропустил мимо ушей, хотя король Георг и впрямь донимал его бесконечными требованиями. Внимание его привлекли две женщины, вошедшие в сад со стороны пребывающего не в лучшем состоянии домика, построенного в стиле итальянского архитектора Палладио.

Узнать Брианну было нетрудно — ее выдавали ярко-рыжие волосы и легкая, торопливая, совсем не подобающая леди походка. Во многих отношениях — и прежде всего импульсивностью и беспечностью — Брианна походила на Эдмонда.

Задержав взгляд на супруге — сердце омыла знакомая теплая волна нежности, — он не сразу обратил внимание на вторую женщину, изо всех сил пытавшуюся не отстать от леди Саммервиль.

— Это она? — спросил Стефан.

— Да. Мисс Софья. В этот момент вторая женщина повернула голову, и Стефан замер, захваченный врасплох.

Дело было не в какой-то особенной красоте.

По крайней мере, не только в ней.

Она была прелестна. Золотые, как солнце на рассвете, волосы, алебастровая кожа, изящная фигура, достоинства которой подчеркивало зеленое платье со скромным вырезом и короткими рукавами.

Но более всего его поразила четкая, выразительная линия профиля и соблазнительный изгиб губ. Он мог бы поклясться, что глаза у нее цвета летнего неба.

— Боже. Эдмонд усмехнулся:

— Мила, да?

— Мила. И… кого она мне напоминает?

— Отца. Тут не ошибешься, — согласился Эдмонд. — Как жаль, что он успел жениться до знакомства с ее матерью. Мария стала бы настоящей царицей и, возможно, дала бы Александру Павловичу необходимую силу, чтобы противостоять дворянству и проводить реформы, которых он так желал во времена молодости.

— Бабушка никогда не позволила бы ему жениться на провинциалке, у которой нет ничего, кроме красоты и хитрости.

Эдмонд покачал головой:

— Нельзя недооценивать решительную женщину. Она способна на многое.

— Вот почему я предпочитаю женщин стеснительных и скромных, — спокойно возразил Стефан. — Жизнь с ними намного спокойнее.

Эдмонд состроил гримасу:

— Скучно. Стефан снова повернулся к женщинам.

— Мисс Софья к нам надолго?

— Своих планов она не раскрыла. Он на это и не рассчитывал.

— Если император хотел ввести внебрачную дочь в английское общество, посылать ее в такую глушь не имело никакого смысла.

— Лондонский сезон заканчивается, — хитро усмехнулся Эдмонд. — Да и зачем подавать прелестную Софью вместе с другими прелестными дамами, если можно устроить так, чтобы она стала единственной достойной женщиной под боком у неженатого герцога?

— Ты думаешь… — Стефан покачал головой — предложенное братом объяснение представлялось слишком уж очевидной хитростью. — Нет. Даже Александр Павлович не настолько безыскусен, чтобы так откровенно ловить меня на свою дочь.

— Возможно, но у нее есть мать, которая именно так и могла поступить.

— Нет. Эдмонд вскинул бровь.

— Откуда такая уверенность?