Связанные ненавистью

Из меня вырвался смешок. Черт подери! Почему он говорит такие вещи, которые меня смешат?

— Ты не ответил на мой вопрос. Когда ты убил в первый раз?

— Через несколько недель после моего тринадцатого дня рождения.

— Это ты называешь себя поздним цветком? Большинство парней в этом возрасте беспокоятся о том, что у них вырастут лобковые волосы, а не о убийстве кого-нибудь.

— О, я уже давно смирился со своими лобковыми волосами, — сказал он дразнящим голосом. — И большинство парней не являются вторыми сыновьями Капо Нью-Йоркской "Коза Ностры".

— Хорошая точка зрения. Но Лука не смог бы защитить тебя, если бы тебе пришлось убивать, когда ты был еще так молод.

Взгляд Маттео стал отсутствующим.

— Он сделал все, что мог. Наш отец хотел, чтобы я убил одного из мальчиков, с которыми мы с Лукой время от времени встречались, потому что он пытался выбраться из толпы.

Мой желудок сжался.

— И что?

— Лука вытащил пистолет и убил парня прежде, чем я успел это сделать. Отец был страшно зол. Он избил Луку до полусмерти.

Мысль о том, что Лука сделал что-то настолько заботливое для своего брата, было странным, но это не было удивительно, если вы наблюдали, как эти двое взаимодействовали. Было очевидно, что они заботятся друг о друге, хладнокровные ублюдки они или нет.

— Лука огромный. Как можно победить его?

Маттео криво усмехнулся.

— Лука мог бы вытереть пол нашим отцом, если бы попытался, но он никогда не сопротивлялся. Отец был Капо и уложил бы Луку, как бешеную собаку, если бы тот поднял на него руку.

Иногда я забывала, что не все на свете солнце и радуга для мужчин. У них было больше свободы, когда дело доходило до разврата и прогулок, но у них было свое бремя.

— Думаю, после этого твой отец нашел для тебя другого убийцу. — я едва знала Сальваторе Витьелло, но он показался мне жутким ублюдком.

Маттео кивнул.

— Через пару месяцев он узнал о другом предателе. Он заставил меня перерезать ему горло.

Девушкам не рассказывали подробностей церемонии посвящения, но Умберто часто что-то проговаривал, когда охранял нас. Обычно первое убийство посвященного происходило издалека из пистолета.

— Он не позволил тебе застрелить его?

— Нет, скорее всего, это было дополнительное наказание, потому что в первый раз мне удалось избежать убийства. Стрелять легко, это менее личное. Использование ножа грязная работа. Ты должен приблизиться к своей жертве, должен запачкать руки в крови.

Я затаила дыхание. Его голос стал очень тихим. Я медленно приподнялась на руке. Я хотела прикоснуться к нему, но не сделала этого.

— Звучит ужасно. Ты смог это сделать?

— А ты как думаешь?

— Ты убил его.

— Я так и сделал. Это было грязно. Он был привязан к стулу, поэтому не мог сопротивляться, но мне все равно потребовалось три попытки, чтобы перерезать ему яремную вену. Я был весь в крови с головы до ног. На следующий день я все еще находил кровь под ногтями.

— Тогда почему ты предпочитаешь ножи вместо оружий? Ты действительно, кажется, не прочь запачкать руки.

— Сначала я хотел доказать отцу, что я сильный и что он не сломал меня, как намеревался. И как только я научился хорошо обращаться с ножом, и все восхищались моими способностями, мне показалось, что бросать это было напрасной тратой времени.

Я всмотрелась в его лицо, но оно было пустым. Я не могла сказать, была ли это вся правда, или он держал худшее в себе. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, пока это снова не стало слишком личным, и я снова легла и повернулась на спину.

— Ты когда-нибудь думал об убийстве Луки? Если бы он умер, ты бы стал Капо. Ты не первый, кого заставили убить члена семьи, чтобы подняться по карьерной лестнице, — спросила я.

Лицо Маттео посуровело.

— Я никогда не убью собственного брата. Я не собираюсь становиться Капо, и даже если бы я это сделал, я все равно не избавлюсь от Луки, чтобы улучшить свое положение. Лука прикрывает меня, а я его. Так было всегда.

— Это хорошо. Важно иметь людей, которым можно доверять — честно сказала я.

Одиночество было большой проблемой в нашем мире. Вокруг тебя всегда были люди, но ты никому не мог доверять. Был только один человек, которому я полностью доверяла, и это была Ария. Лили была слишком хрупкой и молодой для многих моих секретов, а Фаби был мальчиком, и влияние отца на него росло с каждым днем. И я больше не могла с ними разговаривать.

— Что тебе нужно, чтобы поверить мне? — с любопытством спросил Маттео.

— Чудо. — я повернулась к нему спиной и выключила лампу на тумбочке. От его взгляда у меня в груди что-то шевельнулось, и я испугалась.

Маттео выключил свет, наклонился ко мне и поцеловал в ухо.

— Кому не нравится хорошее чудо?

* * *

Рука Маттео тяжело обнимала меня за талию, горячее дыхание обжигало шею, а нога, перекинутая через мою, перекрывала мне кровоток.

Я оттолкнула его руку, выскользнула и быстро встала. Маттео не проснулся. Его волосы были в полном беспорядке, а лицо выглядело честным и почти нежным во сне. Я протянула руку, но остановила себя прежде, чем смогла провести пальцами по его лбу. Что со мной не так?