Связанные ночной клятвой

Иззи подошла к импровизированному уголку, где можно было приготовить кофе и чай. Ей не хотелось думать ни о женщинах, с которыми встречался Андреа, ни о том, что он подарил ей обручальное кольцо с великолепным алмазом и сапфиром. Что это значит? Что он хочет настоящего брака, а не шесть месяцев притворства?

— Ты уверен, что не хочешь кофе?

— Абсолютно.

Иззи положила в чашку пакетик чая и повернулась к нему.

— Я — первая женщина, которой ты подарил драгоценности? Или ты хочешь, чтобы я вернула кольцо после расторжения брака?

Его глаза задержались на ее губах, и у нее замерло сердце.

— Это не реквизит. Можешь оставить его себе или продать. Мне все равно.

Андреа повернулся и зашагал в сторону ванной. Через несколько минут Иззи услышала шум душа. Она потягивала чай, стараясь не представлять его голым под горячими потоками воды.

Он стоял под хлесткими струями, пытаясь обуздать сексуальное возбуждение. Он обещал Иззи номинальный брак, но всякий раз, находясь всего в шаге от нее, приходил в состояние повышенной сексуальной готовности. Каждая клеточка его плоти хотела ее. Он страдал от потребности обнимать ее, ощущать обнаженное тело, чувствовать реакцию на свои прикосновения. Ее отклик, а он это точно знает, будет столь же страстным и пьянящим, как их поцелуй. Знание о ее истинных взаимоотношениях с отцом лишь добавляло решимости сдержать обещание. Только вот Иззи, казалось, предпринимала все, чтобы испытать его принципиальность.

Он закрыл глаза, направив лицо под струи воды. Миллион раз за эту ночь ему хотелось забыть проклятые принципы и войти к ней в спальню. Вожделение всю ночь вело ожесточенный бой с решимостью противостоять искушению. Уснуть оказалось просто невозможно. Он мог думать только об Иззи, раскинувшейся на простынях так близко от него, ее волосах, рассыпавшихся по подушке, стройных ногах, изящных руках и великолепной груди. Он мечтал трогать, ласкать, целовать все это, пока она не станет издавать стоны наслаждения.

Как он переживет шесть месяцев подобной пытки?

Да просто сойдет с ума. Ему пришло в голову, что, возможно, было ошибкой увезти ее в Италию. Но лондонские папарацци слишком назойливы. На вилле в Позитано они могли бы, по крайней мере, скрыться от них. А экономка Джанна, которую он знает много лет, единственный человек, которому он доверил секрет своего брака с Иззи.

Никто не должен знать, что брак фиктивный. Андреа вышел из душа и растерся полотенцем, стараясь не думать о том, что в этой же ванной совсем недавно плескалась обнаженная Иззи. Ее использованное полотенце аккуратно повешено, косметика разложена, и все еще витает в пространстве аромат ее туалетной воды.

Когда он вышел из ванной с полотенцем на бедрах, Иззи сидела на кровати с телефоном в руках. Она подняла глаза, взглядом метнувшись к полотенцу и обратно. Она резко вскочила, щеки стали нежно‑розовыми.

— Я выйду, чтобы дать тебе одеться.

— Не убегай. — Он, казалось, проглотил горсть гравия, настолько хриплым был его голос.

Ее глаза округлились, у нее перехватило дыхание.

— Ты же призывал нас обоих к благоразумию.

Андреа поцеловал ей руку.

— Я сказал, что мы не будем спать вместе. Но это не значит, что нельзя дотрагиваться друг до друга. Мы же должны появляться на публике вместе. Было бы странно, если бы мы не касались друг друга.

Он понимал, что ищет оправдания своему поведению, но ему все равно. Он чувствовал, что умрет, если не прикоснется к ней.

В ее взгляде промелькнуло сомнение.

— Какого рода прикосновения ты имеешь в виду?

Он провел рукой по ее лицу, запустил пальцы в шелковистые пряди волос. Ее глаза сияли от предвкушения, и его плоть немедленно откликнулась на этот призыв.

— Вот такие. — Он приблизил свои губы к ее губам. Но не поцеловал. Просто прикоснулся губами к губам один раз. И еще. И еще.

Ее губы дрожали, будто она боролась с искушением. Дыхание смешивалось с его дыханием. Иззи облизнула губы, оставив языком влажный след. Андреа придвинулся к ней. Их бедра соприкоснулись. Его грудь коснулась ее груди. Обняв за талию, он притянул ее к себе. От соприкосновения ее нежного, податливого тела с его твердой плотью Андреа обдало жаром изнутри. Он был опьянен ее близостью и запахом. Ее женское естество воспламеняло его желание.

Он впился в ее губы поцелуем, и она издала вздох удовольствия, обвила руками его шею и прижалась к нему так плотно, что он воочию ощутил эту нежность и податливость. Ее губы раскрылись, их языки переплелись в сексуальном поединке. Андреа перехватил инициативу в поцелуе, взяв ее лицо в руки, чтобы лучше контролировать глубину проникновения и движения языка.

Наконец он прервал поцелуй.

— Может быть, это не самая лучшая идея.

— Это всего лишь поцелуй. Не так ли?

Он дотронулся пальцем до ее рта.

— У тебя такие красивые губы.

Иззи взглянула на его рот и язычком облизала свои губы, проведя пальцем по его нижней губе.

— Твои губы не менее привлекательные, гораздо мягче, чем кажутся.

Он взял ее за руку и поцеловал пальцы, не отводя от нее взгляд.

— Зато кое‑что у меня очень твердое.

Ее щеки порозовели.

— Я почувствовала.