Связанные одной тайной

Таня, взглянув на дядю Леню, тяжело вздохнула. Одно дело умирать, зная, что враг, пусть и восторжествовавший в схватке, после твоей кончины сам полетит на дно пропасти, и совсем другое — умирать, зная, что проиграла. Теперь у нее ничего не было — ни компромата Евгения Петровича, ни своих собственных досье, ни родительских денег, ни Дениса, оказавшегося обыкновенным карьеристом и предателем. А дядя Леня сейчас намеревался лишить ее и того, что у нее еще оставалось — жизни. Правда, последнее Таню отчего-то совсем не пугало.

— Что, разве ты не хочешь задать мне пару вопросов, крестница? — спросил с удивлением Чехарский. — Могу тебя просветить, например, рассказать, как умерла твоя мамочка. Хотя, кажется, я тебе уже рассказывал… Но могу еще раз поведать.

Он взял со стола пистолет, и Татьяна напряглась. Сейчас или никогда!

В этот момент в комнату заглянул один из бритоголовых, торопливо сообщивший что-то синеглазому. Тот почтительно приблизился к дяде Лене и зашептал ему на ухо. Олигарх-бандит слушал с кислой миной.

А Таня размышляла. Сейчас был идеальный момент для нападения, но она отчего-то медлила, сама не понимая, по какой причине. Хотя нет, все же знала: дело было в синеглазом. Если она нападет на дядю Леню, то придется убивать и синеглазого. Но ведь он когда-то спас ей жизнь…

— Ладно, понял, — буркнул наконец дядя Леня Чех, отстраняя синеглазого. — Иди.

И Таня поняла, что момент упущен.

Синеглазый двинулся к двери, а когда проходил мимо Тани, еле слышно шепнул:

— Не дури!

Это он ей сказал? Что значит «не дури»? Неужели знакомый незнакомец понял, что она собирается напасть на дядю Леню, и отговаривает ее? Но почему она должна ему верить?

Потому что никого, кому бы она вообще могла бы еще поверить, у нее не было.

— Хороший парень этот Родион, только фамилия у него поганая — Неверов. Что, спрашивается, за фамилия такая? Не верить ему, что ли? — заметил дядя Леня, поигрывая пистолетом. — Кстати, если думаешь, что сейчас на меня, как волчонок, кинешься и глотку перегрызешь, то спешу разочаровать: ничего у тебя, крестница, не выйдет. И Родька прав. Голова у него светлая, недаром я дал согласие, чтобы моя Танечка за него замуж вышла. Потому что девка ветреная, без царя в голове, ей нужен солидный и умный супруг. Такой, как Родька. Он ей остепениться поможет, а когда дети пойдут, то все на свои места и станет. Мне ведь тоже рано или поздно помереть придется, и хочется, чтобы было кому империю свою оставить. Не идиоту и неженке какому-то, а человеку толковому, с хваткой. Родька как раз такой, справится… Иногда он меня самого пугает, такой головастый! От таких лучше избавляться. Но если Танечка моя его в мужья выбрала, ничего уж не поделаешь… Сердцу, как говорится, не прикажешь…

Значит, синеглазый готовится стать мужем психопатки Танечки и войти в семью Чехарского?

— Правда, мою княжескую фамилию на его «неверную» дочурке менять как-то не с руки. Но ничего, придумаем что-нибудь. А, знаю, уговорю его женину фамилию взять! — Дядя Леня расхохотался. — И ты Родьке своим спасением обязана, его благодари…

Неужели Танин враг знает о том, что произошло тогда, одиннадцать лет назад, на реке? Но если знает, то почему согласен видать свою дочь-принцессу замуж за предателя?

Но оказалось, что дядя Леня имел в виду другое.

— Я бы без всяких проблем тебя тут хлопнул, но Родька правильно сказал, что потом придется возиться с трупом, тут же полно соседей. Не ликвидировать же целый дом! Кроме того, сейчас проблема совсем в другом деле возникла, и ее решение моего немедленного присутствия требует. Так что ехать надо…

Он посмотрел задумчиво на Таню.

— Конечно, можно тебя с собой забрать, а кончить позднее. Да только — и тут Родька снова прав — кайфа никакого. Убивать безоружную пленницу это как-то не по-джентльменски.

Неужели дядя Леня Чех считает себя джентльменом? Удивительно, но факт: похоже, да!

— Собственно, куда ты от меня, крестница, денешься? Вот именно, никуда! Потому что ты все потеряла. Точнее, конечно, еще не все, но скоро потеряешь. И жаль будет, если ты к тому времени уже будешь мертва. Мне ж тогда твоими мытарствами не доведется наслаждаться? А так ты проиграла, причем всухую. Что называется, не угадала ни одной буквы, крестница!

Чехарский оглушительно расхохотался. Потом засовывая пистолет в карман плаща, добродушно заметил: