Связанные одной тайной

Дяде Лене хочется, чтобы она наложила на себя руки? Но ведь ее смерть будет его подлинным триумфом. Поэтому Родион был прав — нельзя доставлять ему такого удовольствия. Пусть бандит и убийца в очередной раз забрал у нее все. Пусть у нее мало что осталось. Пусть она снова оказалась в самом начале пути.

Зато стала умнее. Мудрее. Хитрее. Ничего, Таня опять пройдет этот путь от начала до конца — и в итоге сумеет победить дядю Леню. Ибо уж слишком он уверен в своей неуязвимости. А кроме того…

А кроме того, имелся еще и Родион. Который, похоже, на ее стороне. Или нет? И это новая уловка дяди Лени?

Какая разница! Главное, она не имеет права сдаваться. Раз жива — значит, должна идти вперед.

Ибо настоящий волк, даже смертельно раненный, не уступает врагу!

Бывшие коллеги, когда Таня медленным шагом шла мимо них по коридору, приветливо здороваясь, отводили глаза, быстро заходили в кабинеты или делали вид, что увлечены беседой и ее не видят. Но при этом все взгляды были устремлены только на нее. Конечно, ведь никто не верил, что она появится в здании Мосгорпрокуратуры.

Раз никто не рассчитывал, она и появилась!

Дядя Леня Чех сдержал свое слово и приложил все усилия для того, что уничтожить ее — точнее, пока не лично Таню, а ее карьеру. Карьеру, которую она делала, чтобы иметь возможность уничтожить его самого.

Вскоре после того, что случилось в суде, сразу несколько желтых-прежелтых газетенок вышли с сенсационной, размещенной на первой полосе статьей о том, что дочь Михаила Волка, известного в лихие девяностые криминального авторитета, на самом деле жива и, используя чужое имя, пробралась в структуру прокуратуры. Тут же давались фотографии Тани — детская, в бальном платье, и нынешняя, в прокурорском мундире. Дальше шли пространные описания того, в каких преступлениях был замешан ее покойный отец. Еще была опубликована фотография шикарной виллы на Лазурном Берегу, точнее даже, настоящего небольшого дворца, а в подписи под снимком утверждалось, что это место обитания Татьяны и что отец оставил ей в наследство заработанные нечестным путем миллионы.

За этим последовало то, что, собственно, и должно было последовать: Таня имела короткий, но бурный разговор с Николаем Олеговичем, который в одночасье уволил ее.

Газеты вцепились в нее, как клещи, и публиковали одну статью за другой. В них намекалось, что Татьяна, сменив имя и став работницей Московской городской прокуратуры, явно пыталась помогать попавшим на скамью подсудимых мафиозо.

Интересно, что ни о Леониде Чехарском, ни о развалившемся процессе против него ни слова сказано не было.

Девушка знала, ей надо затаиться и переждать бурю, которая рано или поздно пройдет. Потому что газеты не смогут вечно информировать читателей о перипетиях судьбы Тани Волковой, найдут новую тему и новую жертву, оставив ее наконец в покое. Но запущенная рукой дяди Лени машина уничтожения работала бесперебойно, слаженно. И становилось ясно, что Татьяна никогда больше не сможет устроиться ни в одну государственную структуру. Так что ее мечта снова когда-нибудь выступить на процессе, обвиняемым по которому будет проходить дядя Леня, становилась неосуществимой иллюзией.

Тем более что ею заинтересовались правоохранительные органы, ее начала трясти налоговая инспекция. Тот самый вуз, в котором Татьяна получила диплом юриста, прислал уведомление, что рассматривается возможность аннулирования ее диплома.

И что тогда? Не только в переносном, но в самом прямом смысле она в таком случае останется у разбитого корыта…

Таня понимала, что дядя Леня сдержит свое слово, раздавит ее, как букашку, и в итоге у нее, похоже, не останется выбора, придется использовать пистолет с единственным зарядом…

Однако Таня дала себе слово, что не опустит руки. Что патрон в самом деле должен найти свою жертву. Только будет ею не она, а дядя Леня Чех.

Но вот как этого добиться, она пока не имела понятия. Хоть и была уверена, что данная мечта рано или поздно осуществится. То есть, пройдя через огонь, воду и медные труды, она одержит победу.

Или проиграет. Тогда уже окончательно.

Таня забрала немногочисленные личные вещи, которые находились в ее кабинете, мило попрощалась с коллегами, которые пугливо шарахались в сторону, а затем, вместо того, чтобы направиться к выходу, зашагала по коридору в противоположном направлении. И оказалась перед знакомой дверью. Раньше в этом кабинете восседал Лев Геннадьевич Смирнов, теперь же табличка гласила, что за створкой находится первый заместитель прокурора Москвы младший советник юстиции Денис Юрьевич Радкович.