Связанные поневоле

Моя жена бросила на меня быстрый удивленный взгляд. Чем она смущена? Тем, что я не стал упираться и настаивать на своем, или ей пока трудно привыкнуть, что если что-то мы и будем отныне делать в этой жизни, то всегда только вместе. Знаю, ей понадобится время на то, чтобы сменить в своем мышлении и восприятии все с «я» на «мы». Но она справится, я это точно знаю.

Юлали покрутилась, явно стараясь сориентироваться на месте, словно у нее в голове хранилась некая карта. Подумав с пару минут, она довольно уверенно двинулась в сторону достаточно далеко отстоящего от основного горелого дома здания. Оно, на мой взгляд, напоминало заброшенную конюшню.

— Нам нужна конюшня, — подтвердила мою догадку жена. — Матиас говорил, что южная стена…

Сказав это, она вдруг остановилась и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Матиас… — прошептала она. — Фраммо сказал, что он мертв.

Не скажу, что не испытал укол ревности из-за того, что моя женщина так обеспокоена судьбой полицейского. Но после того, как я увидел, что она признала нашу связь и узнал ее истинные чувства ко мне, это уже казалось незначительной мелочью.

— Он соврал тебе, моя хорошая. На Матиаса напали, но он не робкий мальчишка и не дилетант и смог постоять за себя. Да, он тяжело ранен и сейчас в реанимации, но это по его просьбе медсестра позвонила мне и рассказала, что тебя похитили. До этого мы просто прочесывали город, надеясь, что ты просто зла на меня и появишься где-то, когда нагуляешься.

Юлали покраснела и опустила глаза.

— Прости, Северин. Я вела себя как натуральная дура, и мне нет оправданий.

— Ты в них и не нуждаешься, — обнял я ее, успокаивая. — А теперь давай-ка шевелиться. Мы ведь реально рискуем, находясь здесь в непосредственной близости от трупа государственного спецагента. Мало ли какие сюрпризы у них в запасе. А то как нагрянет сейчас группа захвата, как будем выкручиваться?

— Нет, — замотала головой Юлали. — Не нагрянет. Они больше всего боятся именно огласки.

Не знаю пока, кто эти загадочные «они», но, думаю, узнаю в ближайшее время.

Но Юлали вдруг остановилась, словно на стену налетела, и неожиданно подняла испуганный взгляд на меня.

— Постой! Тебе нельзя помогать мне! Если ты будешь знать, то тоже станешь мишенью. Такие люди не прощают ничего! — сказала она, упираясь ладонями мне в грудь, будто желая запретить идти с ней. Ага, как же!

— А ты хотела бы иметь эксклюзивные права на то, чтобы быть единственной жертвой на охоте? — ухмыльнулся я. — Не выйдет, родная. У нас с тобой теперь все на двоих, так что даже не пытайся меня остановить.

— Ты не понимаешь, как это серьезно, — умоляюще посмотрела она на меня.

— Вот тут ты права. Пока почти ни черта не понимаю. Но мы сейчас заберем то, что ты хотела, а потом поедем домой, и ты мне и всем остальным все-все расскажешь. Потому что, если ты считаешь, что есть опасность, мы должны решить, как ей противостоять. Сообща. Согласна?

Юлали задумалась, закусив губу.

— Ты ведь все равно не отступишь? — спросила она.

— Только не в том случае, когда тебе что-то угрожает, — улыбнулся я ей. — Во всех остальных тебе будет достаточно просто хорошенько попросить, моя хорошая. Я ведь пластилин в твоих нежных ручках.

Мимолетная улыбка скользнула по губам Юлали, несказанно радуя меня.

— Ты такое трепло, Северин Монтойя! — пробормотала она и отвернулась. Спасибо, Господи, моя колючка, кажется, возвращалась.

Конюшня была сложена монументально из крупных речных камней. Несмотря на то что крыша прогнила и провалилась, стены были целы и, казалось, способны простоять еще чертову уйму лет.

— Что конкретно мы ищем? — спросил я, принюхиваясь.

Здание не только давно не использовалось по прямому назначению, но и, судя по полному отсутствию запахов человеческого присутствия, в него вообще никто не входил приличное количество времени. Все, чем пахло здесь, — сыростью и пылью от стен и пола и гниющим деревом от крыши. Ну, еще, может, всякой мелкой живностью, которая в отсутствие людей облюбовала старинную постройку. Юлали, закусив губу, внимательно обшаривала все вокруг взглядом.

— Здесь должен быть тайник, — сообщила она.

— Точное место и как он выглядит, ты, само собой, не знаешь? — И Юлали посмотрела на меня, как будто я спрашиваю глупость.

— Если бы знала, то какой же это тогда был бы тайник?

Женщина!

Мы стали обшаривать ту самую южную глухую стену в дальнем конце конюшни. Но вся она выглядела абсолютно цельной, и никаких признаков, что там может быть полость, в которой можно что-то спрятать, не находилось. Я видел, что Юлали начинает психовать, и это заражало раздражением и меня.

— Может, ты ошиблась и тут нет ничего? — попробовал спросить я, но заработал по-настоящему свирепый взгляд.

Похоже, моя жена была настроена непреклонно. Она собиралась найти тут то, что искала, даже если этого тут и в помине не было. А яростное сопение явственно указывало мне, что пытаться остановить ее бессмысленно, пока она сама не убедится в своей неправоте.

— Вам нужна какая-нибудь помощь? — В дверном проеме появились парни.