Связанные прошлым

Я застала ее яростно скребущей разделочную доску. Она была испачкана от использования и ее невозможно было вернуть в первоначальное состояние, но Инес энергично терла ее, слезы текли по лицу, ее светлые волосы наполовину выпали из конского хвоста. Я подошла к ней и взяла у нее щетку. Руки покраснели. Она посмотрела мне в глаза, и мне пришлось моргнуть, чтобы сдержать собственные слезы.

Я обняла ее, и она зарылась лицом мне в шею, всхлипывая. После нескольких минут плача она громко сглотнула.

— У Фины на шее следы от него… на ней было свадебное платье, оно было разорвано и окровавлено, и она выглядела такой… сломанной. Он сломал ее, Вэл. Он… он изнасиловал ее.

Я прикусила губу.

— Вы уже вызвали доктора?

— Фина не хочет, чтобы ее осматривали.

Я кивнула. Разве не так реагировали многие жертвы изнасилования? Их стыд был слишком силен.

— Фина такая же сильная, как и ты, Инес. Она через это пройдёт.

— Очень на это надеюсь. Боже, надеюсь на это.

Данте

Мы с Пьетро вышли из кабинета, давая Серафине время поговорить с Данило. Сэмюэль прислонился к стене напротив двери, но выпрямился, нахмурившись, когда я закрыл дверь.

— Ты оставил ее наедине с Данило?

Пьетро потер лоб.

— Она настояла на этом.

— Данило и Серафина должны поговорить, — сказал я.

Сэмюэль вытаращил глаза.

— Она не может выйти за него замуж. Она уже не та девушка, какой была раньше.

Я ничего не говорил, но боялся, что он прав. Данило все еще хотел Серафину, и по нашим правилам он имел на нее право, но свадьба казалась маловероятной, учитывая эмоциональное состояние Серафины.

— Она поправится, — сказал Пьетро. — Они все еще могут пожениться в следующем году, когда она восстановится.

Я не был уверен, что Серафина в скором времени восстановимся от случившегося. Мы даже не знали точно, что ей пришлось пережить. Может, и никогда не узнаем.

Инес поспешила к нам.

— Фина с вами?

— У меня в кабинете разговаривает Данило, — сказал Пьетро.

Инес остановилась рядом с ним, явно желая заглянуть внутрь и проверить, как там ее дочь.

Через несколько минут появился Данило с мрачным выражением лица и обручальным кольцом Серафины на плоской ладони, словно памятником о том, что было раньше. Он поднял голову.

— Серафина, не выйдет за меня замуж, — его глаза встретились с моими. — Мне нужно поговорить с отцом.

Он зашагал прочь, уже доставая свой телефон.

— Мне нужно поговорить с ней, — сказал я.

— Позволь мне сначала поговорить с ней. Мне нужно убедиться, что она в порядке, после разговора с Данило.

Я кивнул, и Инес проскользнула в кабинет.

— Манчини это не понравится, — тихо сказал Пьетро. — Наши семьи должны были стать единым целым ради укрепления Наряда. Индианаполис самый значимый город Наряда.

— Давай не будем сейчас об этом беспокоиться.

Наконец Инес вышла, печально сжав губы.

— Пожалуйста, будь осторожен, Данте, — мягко сказала она. — Она уже достаточно натерпелась.

— Я знаю. Но если мы хотим получить шанс отомстить Римо за то, что он сделал с ней, мне нужно собрать информацию.

Инес кивнула, затем отступила назад и наконец позволила мне войти в кабинет.

Серафина стояла у окна, выглядя молодой и потерянной. Я тихо прикрыл за собой дверь. Она подняла голову. Мой взгляд метнулся к ее горлу, и она прижала руку к этому месту, покраснев от стыда.

— Не надо, — мой голос прозвучал резче, чем предполагалось.

Я придвинулся поближе к племяннице, внимательно наблюдая за ней, чтобы понять, комфортно ли ей находиться рядом со мной. Она избегала Данило, и я не был уверен, насколько сильна ее травма.

— Не стыдись того, что тебе навязали, — добавил я более мягким голосом, хотя это стоило немалых усилий, потому что вид Серафины в таком состоянии всколыхнул во мне ярость. — Не хочу вскрывать болезненные раны, Серафина, но я, как Капо Наряда, должен знать все, что ты знаешь о Каморре, чтобы я мог уничтожить их и убить Римо Фальконе.

Серафина избегала моего взгляда.

— Не думаю, что знаю что-нибудь, что поможет тебе.

— Каждая мелочь поможет. Привычки. Динамика отношений между братьями. Слабости Римо. Планировка особняка.

— Римо не доверяет никому, кроме своих братьев и Фабиано. Он умрет за них, — прошептала она.

Я и сам это подозревал. Римо не был таким уж непобедимым, как ему казалось. Если он заботился о своих братьях каким-то извращенным способом, на который был способен, это означало, что он был открыт для нападения.

Серафина продолжила, по-прежнему не глядя в мою сторону.

— Кроме семьи, в особняк допускаются только Фабиано и Леона, а иногда и уборщики. Римо всегда держит при себе нож и пистолет. Он чутко спит… — она съежилась от того, что открыла.

Я подозревал, что Римо затащил ее в свою постель. Похитители часто играли со своими жертвами, попеременно обращаясь с ними, как с грязью, а затем показывая им намеки на доброту, завоевывая их доверие. Стокгольмский синдром основан на данной тактике. Жертвы в конечном счете обвиняли себя в изнасиловании и даже пытались убедить себя, что они этого хотели, или подавали своим похитителям сигналы, свидетельствующие о согласии, хотя ни то, ни другое не имело места.