Связанные прошлым

Анна рыдала в подушку, совершенно потрясенная. Хотела бы я, чтобы она не была свидетелем хаоса, паники и открытого горя Инес и Софии, хотела бы я защитить ее от суровых реалий жизни мафии. Я хотела сохранить детство ее и Леонаса как можно дольше. А теперь все закончилось слишком быстро.

Анна слегка повернула голову, глядя на меня испуганными глазами.

— Мамочка…

Я наклонилась и поцеловала Анну в висок, чувствуя вкус ее слез. Ее страдания были еще хуже, чем мои собственные.

— Можно мне вынуть твои шпильки? Ты не можешь спать с поднятыми волосами.

Это такое бессмысленное беспокойство.

Анна кивнула и снова уткнулась лицом в подушку. Я начала снимать одну шпильку за другой, пока каштановые волосы Анны не рассыпались веером по ее спине. Я провела пальцами по кудряшкам, пытаясь успокоить себя так же, как и свою дочь.

Скрип заставил меня повернуть голову. Леонас стоял в дверях, одетый в слишком большие спортивные штаны и футболку, его волосы стояли дыбом. Он выглядел немного потерянным. Иногда он казался старше своих семи лет, но сегодня он был тем маленьким мальчиком, каким я хотела бы видеть его как можно дольше.

— Твой папа уже дома? — спросила я.

Леонас покачал головой и нерешительно вошел внутрь, его зеленые глаза метнулись к рыдающей сестре. Он остановился в конце кровати, наблюдая, как Анна плачет с настороженным выражением лица, будто слезы Анны были чем-то заразным.

Я почти машинально погладила ее по волосам.

Я протянула другую руку Леонасу, но он остался стоять. Он напоминал мне Данте, когда дело касалось эмоций и его проблем. Он попытался решить их самостоятельно.

Было уже далеко за полночь, и, учитывая, что мы не спали с самого рассвета, мы должны были бы устать, но никто из нас не жаждал сна.

— Можно мне сыграть в покер с Тафтом и Энцо? Они сказали мне, что я должен попросить разрешения.

— Уверен, что не хочешь остаться здесь?

Леонас посмотрел на Анну, потом на меня и резко покачал головой.

— Я хочу поиграть в покер.

— Хорошо, тогда сделай это.

Все по-разному относились к травмам. Если отвлечение было бальзамом для Леонаса, то я бы его не остановила. Он быстро ушел, а я снова повернулась к Анне и растянулась рядом с ней. Она слегка приподняла голову и посмотрела на меня.

— Мамочка, меня они тоже похитят?

— Нет, — яростно возразила я. — Нет, они этого не сделают, и ты всегда будешь в безопасности. Всегда.

Анна кивнула.

— Вот почему папа настаивает, чтобы я училась на дому?

Мы с Данте действительно подумывали отправить Анну в ту же частную школу, куда Леонас пошел учиться в начале нового учебного года через несколько недель. Это должно было стать для нее сюрпризом. Теперь же я не была уверена, что мы согласимся на это. Я на самом деле хотела бы, чтобы Леонас тоже учился на дому, но Данте не сдвинулся со своей позиции.

— Да.

Анна прикусила губу.

— Мне так жаль Софию. Я была бы в ужасе, если кто-то обидел Леонаса.

Я дотронулась до ее головы.

— Они сильно обидят Серафину?

Для Анны «они» были общим понятием, неким бесформенным врагом, который хотел причинить нам вред. Она не знала, что это была Каморра или что они означали. Она даже представить себе не могла, какие ужасы ждут Серафину в руках этих монстров. Как долго эти страхи будут оставаться бесформенными понятиями для моей дочери?

В конце концов Анна уснула, и я выскользнула из ее комнаты. Я не хотела спать, беспокоясь о том, что без Данте мои охранники могут ослабнуть. Я прокралась по коридору к спальне, где находились Инес и София. Я тихонько постучала.

— Войдите, — послышался скрипучий голос Инес.

Я шагнула внутрь. София, завернувшись в одеяло, сидела в кресле, тупо уставившись в книгу, а Инес смотрела в окно, из которого открывался вид на подъездную аллею.

Ожидая, когда муж и сын вернут ей дочь.

Комната сочилась болью. София мельком взглянула, но не улыбнулась.

Я остановилась рядом с Инес, проследив за ее взглядом в сторону освещенной подъездной дорожки. Несколько охранников ходили по периметру с автоматами.

— Не думаю, что любая форма пытки может быть хуже, чем эта, — прошептала она.

Я посмотрела на ее профиль. Даже заплаканная, с растрепанными волосами и в джинсах Инес с легкостью несла знаменитую гордость Кавалларо. Это то, чем я всегда восхищалась.

— Такое чувство, будто кто-то жжет мне сердце. Просто думая о том, что переживает Серафина… — ее голос замер, и я увидела, как она изо всех сил пытается сохранить самообладание. Наконец она посмотрела на меня. — Эта война должна закончиться, Вэл. Теперь все должно кончиться. Слишком много людей уже заплатили своими жизнями, и теперь на кону стоит жизнь моей дочери. Я не отступлю. Скажи Данте, чтобы он заключил мирный договор с Фамильей и Каморрой. Пусть настанет мир, пока не стало слишком поздно. На каждую семью можно заработать достаточно денег.

— После того, что сделали Лука и Римо, Данте не сможет жить с ними в мире. Это вопрос гордости.

— Гордость, — Инес прислонилась лбом к окну. — Мы должны дать им то, что они хотят. Мы должны спасти Фину. Мы должны.

— Инес…

— Пожалуйста, не могла бы ты уйти?

Я сделала шаг назад.

— Конечно.