От неожиданности Кристина встала как вкопанная; остановились и гвардейцы. Эйдон заслонил собой Хель, демонстративно положил ладонь на эфес меча; Мартон замер чуть в стороне, но так, словно хотел убедить, что никто не сможет подойти сзади. Выражение лица, при этом, у обоих было такое удивлённое, что Кристина сразу же догадалась, что это движение было экспромтом: гвардейцы отреагировали так, как их учили, не слишком задумываясь, кого именно охраняют, а когда спохватились, менять что-либо было уже поздно.
«Не нужно было ей вообще показываться на глаза», — Кристина запоздало закусила губу, но возможности что-либо исправить не было и у неё.
Тем временем, бормоча что-то неразборчивое, крестьянин с поклоном протянул Хель корзинку. Однако призрак лишь слегка склонил голову к плечу и замер на месте, будто высеченная из мрамора скульптура. Мужчина понял это по-своему и, не прекращая почтительно бубнить, склонился ещё ниже.
Пауза затянулась.
«Это провал, — мысленно простонала Кристина. — Не стой столбом, сделай хоть что-нибудь!»
И Хель послушалась.
Ахнула, едва прикрыв рот пухлой ладошкой, супруга чрезмерно ретивого крестьянина. Вытянулись и без того удивлённые лица гвардейцев. Мужчина задрожал всем телом, вероятно проклиная себя последними словами за не вовремя проявленную находчивость. Да что там, Кристина и сама ожидала от Хель чего угодно, но только не того, что призрак изящным движением склонит голову. Разумеется, на настоящий поклон это было мало похоже, скорее на вежливый кивок — но и этого было достаточно, чтобы довести бедолагу-крестьянина и его супругу до полуобморочного состояния.
Впрочем, едва ли сама Хель задумывалась о подобных мелочах. Она запустила руку в корзинку, пересыпала ягоды между пальцами, расправила лепестки цветов. Тишину заполнил мягкий певучий голос, особенно чарующий и музыкальный на фоне грубоватого крестьянского говора, и слова полились, нанизываясь друг на друга, будто лазурные жемчужины на сверкающем ожерелье. Звуки переливались, образуя гармоничные сочетания, складываясь в торжественную мелодию, в которую вплетались трогательная нежность и невыразимая печаль.
Кристина затаила дыхание, очарованная пульсирующим звучанием. Что-то подобное она слышала, совсем недавно, когда Эйдон пересказывал историю своего короля, но в тот раз гвардеец всего лишь передавал информацию, а потом не слишком, как она теперь понимала, задумывался о красоте слога. Сейчас же она могла убедиться, что жители Эм-Бьялы, по крайней мере её знать, не просто относились к слову серьёзно, но и могли при желании превратить его в настоящее искусство.
Сколько это продолжалось, Кристина не знала и не хотела знать. Супруги полностью разделяли её мнение: поначалу они прислушивались к Хель напряжённо, чуть хмурясь, будто им было тяжело понять сказанное, но уже через несколько секунд лица их смягчились. Страх отступил, сменяясь умиротворением и затаённым восторгом. Проняло даже гвардейцев — Мартон резко отвернулся, будто хотел спрятать лицо, а Эйдон с грустью смотрел куда-то в сторону, как если бы мог увидеть там что-то знакомое.
А затем всё стихло так же внезапно, как началось. Крестьяне, гордые и раскрасневшиеся, согнулись в глубоком поклоне — кажется, раза в два ниже, чем того требовали традиции и этикет. Путники двинулись дальше, ещё долго ощущая на себе их пристальный прощальный взгляд.
— Что это было? — с чувством спросила Кристина, когда отряд отошёл на приличное расстояние. Собственный голос показался ей неожиданно грубым и бесцветным.
—
— Слово?
— Верно. Другое значение — «песнь».
— Действительно, похоже, — девушка задумчиво кивнула. — Это что-то вроде белого стиха?
— Иногда. Слово используют, если нужно передать важное сообщение. Когда нужно многое сказать, но нет времени. В торжественных случаях. Так читают стихи, и тогда Слово становится искусством. Или подарком. Всё сразу.
— Очень красиво. Но очень грустно, — честно призналась Кристина, невольно вспоминая беспросветную печаль, которой было наполнено Слово Хель. — Никогда такого не слышала.
— В этом нет ничего необычного. Так могут все.
— Ну да, — недоверчиво хмыкнула Кристина. — Кроме меня и тех бедолаг, которых ты чуть до инфаркта не довела. Кстати, а что ты им сказала?
— Поблагодарила за труд и похвалила урожай.
Девушка взглянула на Хель с невольным уважением:
— А ты в этом разбираешься?
— Нет. Однако эти люди много работают, а потому заслуживают признания и похвалы.