Связанные (СИ)

Это заявление абсолютно не вязалось с представлениями Кристины о знати. К тому же, после рассказов Хель о том, как устроено их общество, создавалось впечатление, что между сословиями пролегает бездонная пропасть. В конце концов даже слова, обозначающие представителей знати и простых людей, имели разные корни — а в культуре, которая делает из слов искусство, это значит очень и очень много. Воображение незименно рисовало суровых феодалов, правящих своими землями огнём и мечом, или, на худой конец, испорченных, чванливых аристократов — таких, которым ничего не стоит отобрать у своих подданых последнее, и которым уж точно не пришло бы в голову их за что-то благодарить и тем более делать им подарки.

— Это не имеет значения, — покачала головой Хель, когда Кристина как могла изложила свои соображения. — Эти люди честно трудятся на земле. Необходимо напоминать им, что мы это ценим. — Она немного помолчала и вдруг добавила с почти незаметным укором: — Об этом часто забывают.

Взгляд призрака погас; очевидно Хель решила, что выговорила весь доступный ей запас слов: как с большой, так с и маленькой буквы.

Кристина вздохнула, провела рукой по волосам, рассеянно потеребила растрёпанный хвост. Она всё чаще задумывалась о том, как в Хель уживаются сразу несколько настолько противоречивых личностей.

Её знания о мире и своём месте в нём, этикет, манера речи, цитаты из книг, — всё это будто бы досталось ей от другого человека. от того, кем она когда-то была; и призрак проигрывал эти воспоминания, словно старую магнитофонную запись. Тогда Хель вела себя как человек — холодный, отстранённый, безгранично требовательный к себе и другим, но при этом по-своему справедливый, добрый и отзывчивый. Другой вряд ли стал бы защищать Кристину тогда в лесу, помогать и заботиться о ней, и уж точно не стал бы дарить Слово простым крестьянам, для которых оно было настоящим чудом.

Была и другая Хель. Она почти не понимала юмора, абсолютно буквально воспринимала большую часть того, что ей говорят; она была любопытной, искренне удивлялась самым простым вещам, неизменно склоняя голову в своём любимом жесте, и могла часами увлечённо наблюдать, как растёт трава. В такие моменты она предпочитала молчать, а если и говорила, то речь её полностью отражала внутреннее содержание, становясь предельно лаконичной и зачастую неуклюже прямолинейной. Такой была Хель, когда Кристина впервые её увидела. Такой она была большую часть времени. Немудрено, что той ночью её почти невозможно было отличить от призраков старого дома — те вели себя похожим образом, особенно в последние годы.

С самой тёмной стороной личности призрака Кристина встречалась реже всего — и была благодарна за это всем причастным к этому высшим сущностям, как бы те себя ни называли. Подозрительная, расчётливая, методичная, жестокая и беспощадная, Хель ставила перед собой задачу и шла к цели со всей возможной эффективностью и жутковатой изобретательностью. Как тогда, в лесу, когда она безжалостно изувечила «пиявку», чтобы отпугнуть остальных, или совершенно серьёзно собиралась скормить гвардейцев местной живности и купить этим немного времени. До сих пор Кристина пока ни разу не ощутила угрозы для себя лично — но вот за окружающих можно было всерьёз опасаться.

По-настоящему разделить эти личности было практически невозможно, они существовали одновременно, как узоры калейдоскопа. Правда, впопыхах неизвестный мастер не слишком тщательно подогнал грани зеркал друг к друг, а потому личность Хель всякий раз собиралась заново, в совершенно непредсказуемых пропорциях. Причем, далеко не всегда успешно: иной раз призрак впадал в странное состояние, напоминающее ступор, словно забывая, как управлять собственным телом. Возможно, именно это и произошло после неожиданной выходки чрезмерно почтительного крестьянина.

Стоило вспомнить жителей предместий, и размышления Кристины потекли совсем в другом, более практичном направлении. Крестьяне вели себя так, будто бы Хель стала первым представителем знати, которого они увидели за много лет, а может быть и за всю жизнь. Но если верить гвардейцам, совсем недавно в Формо должен был прибыть их король со свитой. В таком случае, что произошло? У него изменили планы? Или гвардейцы солгали и с самого начала не собирались вести её к этому Геррану? В таком случае, куда они направляются?

Вопросов становилось всё больше, а ответов по-прежнему не было. Что, если из Формо сделали какую-то особенную тюрьму для людей, прибывших из других миров? Или резиденцию местного филиала инквизиции, и теперь её как ведьму сожгут на костре? Пикантности ситуации добавляло и то, что гипотетическим обвинителям даже напрягаться не придётся, потому что главное доказательство колдовства как ни в чём ни бывало шагало рядом.