Связанные судьбы

Министр ронял слова размеренно, веско, и его квадратная физиономия со старомодными бакенбардами казалась бы слишком простой, если бы не глубоко посаженные умные глаза и не каменное выражение лица. Кинкевич был приятно полноват, одет с иголочки, курил трубку, и огромный тяжелый шкаф его кабинета оказался заставлен трубками – подарками от дипломатов других государств, – но вряд ли эти подарки могли смягчить его в том, что касалось дел его страны. Ани в очередной раз отметила себе, что премьеру Минкену в сложнейших условиях конкуренции между партиями и бардака после переворота удалось собрать в свой кабинет профессиональную команду. Эти люди были патриотами, монархистами до мозга костей, но даже трепетное отношение к имени Рудлог не мешало старому дипломату Кинкевичу заботиться прежде всего о функционировании своей службы.

– Ваш уровень подготовки прекрасен для начала работы в министерстве, но никак не для подъема такого сложного направления, как закрытая страна, с которой у нас до сих пор не подписан мирный договор, – отметил он без обиняков. – Однако я признаю ваш уникальный опыт и рассчитываю, что он поможет. Я выделил вам помощников для организации службы и крайне рекомендую прислушиваться к их советам и работать вместе. Потом, когда войдете в курс дела, сможете менять их; пока же этого делать не стоит. Признаться, выездная дипломатическая служба – непривычный вариант, но за неимением другого будем действовать так. И, ваше высочество, я буду требовать с вас отчеты в том же порядке, как и с других заместителей.

– Я только приветствую такой подход, – подтвердила Ани ледяным тоном. – Благодарю вас за встречу, господин Кинкевич.

С утра в Теранови уже выехали несколько человек – им поручено было найти здание для дипломатической службы, обговорить условия сотрудничества с администрацией города.

Ани изучала список подчиненных, большинство из которых оказалось куда старше нее, и предложенных им постов, смотрела личные дела – и стало понятно, что работа в министерстве по Пескам велась и до ее назначения, иначе невозможно было бы подобрать людей и организовать их переводы за такое короткое время. Значит, она заняла чье-то место – еще один повод выкладываться, чтобы доказать, что не зря.

В покои принцессы постучали; зашла секретарь, остановилась у входа.

– Звонил следователь из отдела Тандаджи, Ангелина Викторовна, – доложила она, глядя в блокнот, – сообщил, что интересующая вас Валентина Комарова долгое время находилась в районном госпитале, перенесла несколько операций, на неделе ее привезли в дом в Орешнике, где она сейчас и проживает с матерью и детьми.

Ани поджала губы, посмотрела на папки с личными делами.

– Благодарю, Вероника Сергеевна. На сегодня вы свободны. – Помощница с легким недоумением поглядела на нее, но кивнула. – Завтра с утра жду вас здесь.

Секретарь вышла, а Ани, поколебавшись несколько мгновений, взяла трубку и набрала номер.

– Отец, хочу съездить к Валентине в Орешник, – сказала она, – поедешь со мной? Да, сейчас. Да. Тогда жду. Нет, я не хочу привлекать внимание. Попрошу боевых магов из гвардейского корпуса – когда за нами прилетали листолеты, они были на борту, должны помнить ориентиры.

Майор Васильев, оставшийся за командира гвардейской части и королевской охраны в отсутствие Байдека, быстро организовал сопровождение, военный маг открыл телепорт – и вскоре Ангелина и Святослав Федорович уже стояли у заснеженного двора своего бывшего дома. Охрана молчаливыми тенями окружила их – было уже темно, Орешник светил окнами низеньких домов и немногочисленных пятиэтажек, но сама улица была безлюдна. Одна половина их расколотого дома, видимо, не выдержав тяжести снега, рухнула, и старый двор напоминал безжизненное кладбище – с той лишь разницей, что на кладбищах все же чистят снег.

В соседнем доме светилось одно окошко, и поздние гости пошли к дверям по хрустящему снегу, постучались.

– Сейчас-сейчас, – раздался из-за дверей голос Валиной мамы, заскрипела щеколда, дверь открылась, и пожилая женщина некоторое время с изумлением всматривалась в посетителей.

– Слава, ты, что ли? – наконец сказала она. Что-то соображая, перевела взгляд на Ангелину, на охрану за спинами гостей.

– Да мы вот в гости, тетя Рита, – с неловкостью произнес Святослав Федорович. – Пу́стите?

– Конечно, конечно, – засуетилась старушка, все всматриваясь в Ангелину. – Да не снимайте одежду, холодно у нас.

В доме действительно было холодно и темновато, несмотря на топящуюся печку. Резко пахло жареным салом, яйцами и простоквашей, на плите грелся чайник, а за столом сидели старшие мальчишки, одетые в сто одежек, и из больших кружек пили козье молоко – тут же стояла большая банка, покрытая марлей. Ани огляделась. Обстановка оскудела. Не было телевизора, радио – Валька любила слушать приемник и громко комментировать новости, – пропал чудесный буфет, книги из шкафа.

– А где Валя? – спросила Ани. – Теть Рита, это я, Ангелина. Не признали?