Связанные венцом

Дорога превращается в пытку. Уверена, Сил уже не раз пожалел о своем решении. Его терпение и выдержка, несомненно, достойны памятника, ибо ученица я хоть и старательная, но весьма неодаренная. Но он ни слова мне не говорит, ничем не упрекает, когда я откровенно лажаю, а терпеливо учит. И мне не остается ничего другого, как быть достойной хоть маленькой капли тех усилий, которые он прикладывает. Все же, что ни говори, а навык верховой езды в этом мире не абы как мне пригодится. Поэтому я, сцепив зубы, внимательно слушаю инструкции и стараюсь, как можно точнее их выполнять, хоть сердце от страха сжимается в маленький дрожащий комочек, а по позвоночнику скользит прохладная капля пота.

Только после первого привала у меня начинает кое-что весьма сносно получаться. Тело по-прежнему кажется чужим, и меня мотает из стороны в сторону, словно огромную куклу, но страх, по крайней мере, исчезает. Я все еще немного опасаюсь своего транспорта, однако это уже не тот панический ужас, который охватывал меня вначале. А уж когда ловлю на себе одобрительный взгляд мужа, внутри, как огромный надувной шарик, разрастается гордость. Согласна, хвастаться мне пока нечем, но даже маленькая победа над собой достойна хоть какого-то поощрения. А если это поощрение исходит от твоего многострадального наставника, вдвойне приятно.

К Цегрину мы приближаемся в кромешной темноте. И гораздо позже, чем рассчитывал муж. Настроение у меня сразу падает – это из-за меня мы так задержались. И Сил, соскочив со своего коня и спустив меня, сразу же замечает мой потухший взгляд.

– Ана, что случилось? – обхватывает пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

– Ты надеялся, что мы прибудем в Цегрин раньше, – отвожу глаза в сторону. – А из-за меня твои планы не сбылись.

Щеки краснеют. Мне очень стыдно и за свой страх, и за то, что я такая неумеха.

Сил тихо хмыкает.

– Ана, это не твоя вина. Мне следовало спросить у тебя, умеешь ли ты ездить верхом. А я не подумал, не учел твои… особенности. У нас, тем более, среди аристократии, редко встретишь особь, не обладающую подобными навыками.

В глаза ему смотреть по-прежнему стыдно. Навыков, может, у меня и нет подобных. Но ведь дело не только в этом. Половину дороги я боролась со своим глупым страхом. И это притом, что на хвосте у нас висят ищейки, которые намного страшнее невинной, спокойной лошадки.

– Не сомневаюсь – завтра мы компенсируем это время, – заверяет дракон и, хитро улыбнувшись, добавляет. – Последние полмили ты весьма неплохо держалась в седле. Во всяком случае, куклу, набитую соломой, точно перестала напоминать.

– Правда? –  решаюсь взглянуть ему в глаза, недоверчиво, но с надеждой.

– Чистосердечная, – губы дракона чуть подрагивают. – А теперь идем ужинать и отдыхать. Завтра на рассвете нам уже в дорогу.

Киваю, немного успокоившись, и следую за мужем.

Постоялый двор в Цегрине и больше, и роскошнее, чем в Лиалеке – как-никак огромный торговый город, находящийся на пересечении путей. Но ни убранство зала, ни изобилие предложенных блюд, ни просторные и неплохо обставленные комнаты не привлекают внимание. Я настолько устала, что едва удерживаю себя в вертикальном положении. А когда опускаюсь на деревянный, твердый как камень стул, и вовсе болезненно вздыхаю. Наверное, так себя чувствуют йоги, садясь на гвозди или битое стекло.

Принесенный официанткой тушеный картофель с мясом и овощами, как и горячий куриный бульон с лапшой, бесподобные. По крайней мере, пахнут просто изумительно. А вот на вкус ощущаются, словно мокрый картон. Скорее всего, мои рецепторы тоже заснули беспробудным сном. К тому же я несколько раз по неосторожности прикусила язык, и теперь он немного распух и побаливает. Ворочать им удается с трудом – говорить худо-бедно могу, а перемещать во рту еду уже тяжело. 

Приходится довольствоваться юшкой и плавающей в ней нежной домашней вермишелью. А затем, спотыкаясь на каждой ступеньке, направляться в номер. Благо, за моей спиной топает Сил. И каждый раз, когда я оступаюсь, рискуя сломать себе шею, он поддерживает меня и не дает упасть.

– Тебе не мешало бы в ванне полежать, отмокнуть в теплой воде. Это помогает расслабить уставшие мышцы, – задумчиво изрекает муж, почти внося меня в номер.

Отрицательно качаю головой.

– Это мне сейчас совершенно не под силу. Я лучше так, по-быстрому, ополоснусь.

– Пожалеешь ведь завтра….

Не знаю, куда спрятаться, от хмурого осуждающего взгляда. И беспомощно вздыхаю.

– Ну и пусть. Сейчас я и шагу ступить не могу. В ванне точно усну. И утону.

В глазах мужа загорается лукавство

– Могу помочь… – чистосердечно предлагает он.

Удивленно моргаю, с трудом соображая.

– С чем помочь? Утонуть?

– С ванной, малышка. Помочь с ванной. Ну и проследить, чтоб твое лежание в ней закончилось более благополучно.

Фыркаю. Смутить меня решил? Не сегодня. Усталость выжигает все эмоции.