Связанные звёздами

– О, Симонетта Веспуччи – белокурая красавица, жена Марко Веспуччи. Упокой Господь ее душу. Она пленила многих, даже слишком многих, – мужчина посуровел. – Мой брат по ней ночами изводился. Всюду, всюду ее лицо… Симонетта смотрит на меня со всех работ Сандро, – пробасил итальянец. Мужчина выжидательно посмотрел на меня и усмехнулся. Я испуганно заморгала. – Не бойтесь моего брата, дорогуша, – продолжил итальянец. – Вам угрожает только вечная слава. Ха-ха-ха! Сандро обязательно захочет нарисовать ваш портрет.

Мое сердце учащенно забилось, а ладони вспотели. Я – новая муза Сандро Боттичелли? Вот так новости! Не могу поверить! Я снова бросила быстрый взгляд на толстое лицо хохочущего итальянца. Очевидно, что передо мной старший брат художника. Напрашивается один вывод: у них большая разница в возрасте. Сандро выглядит вдвое моложе этого кудрявого мужчины.

– Забыл представиться. Мое имя Джованни ди Мариано ди Ванни Филипепи. Но все зовут меня Боттичелли, – итальянец снова звонко рассмеялся, а его двойной подбородок затрясся как холодец. – Вы наверняка пришли к моему брату? Входите, входите! Я как раз ухожу, – Джованни любезно придержал мне дверь.

Я уверенно перешагнула порог дома, спустилась по небольшой лестнице и быстро огляделась. В мастерской кипела работа. За мольбертами сидели юноши. Они сосредоточенно водили кисточками по холстам, иногда перешептываясь друг с другом.

Напротив «Весны» сидел Боттичелли собственной персоной. Художник скрупулезно смешивал краски на палитре. Рядом с Сандро стоял симпатичный молодой человек и с неподдельным интересом наблюдал за каждым действием маэстро.

Я прочистила горло, чтобы привлечь к себе внимание, и громко поздоровалась:

– Добрый день.

В ту же секунду на мне скрестились взгляды всех присутствующих. Юноши с удивлением уставились на меня. Один из художников даже уронил мерную ложку. Мне стало так неловко, что я даже покраснела. Кто знает, может быть, женщинам вообще нельзя входить в мастерские? Возможно, существует какой-то особый кодекс поведения…

Сандро, перехватив мой озадаченный взгляд, усмехнулся.

– Дорогая Розалия, как я рад вас видеть! – обрадованно воскликнул художник. – Надеюсь, вы с супругом хорошо устроились?

– Да, спасибо. Дом просто супер, – не подумав ответила я и сжала челюсти, чтобы не обронить еще какое-нибудь из новомодных словечек. Я смущенно заулыбалась и поспешила перевести тему. – Я только что столкнулась с вашим братом.

– С Джованни, – кивнул Боттичелли. – Его сыновья чуть не разгромили мою мастерскую, – маэстро глубоко вздохнул. – У вас ко мне особое дело, дорогая?

Помощники Боттичелли продолжали пялиться на меня как на пришельца: некоторые с раздражением, а некоторые с удивлением.

– Нет-нет. Дело в том, что моего мужа нет дома… и я не знала, чем себя занять… мне просто любопытно, – смутилась я. – Ваша работа так завораживает.

В глазах художника сверкнули озорные огоньки.

– Вам интересно? Идите же сюда!

Сандро мягко взял меня за локоть и повел к мольберту с «Весной».

– Дорогая Розалия, хочу представить вам одного из моих самых преданных работников – Филиппо Липпи, – протараторил Сандро, и мы остановились напротив симпатичного черноволосого юноши. – Филиппо, Розалия – наша новая соседка.

Молодой человек улыбнулся и как-то хищно склонил голову набок, будто оценивая меня. Я дружелюбно кивнула. В голове крутился целый клубок мыслей. Филиппо Липпи… хм… его работы тоже весьма известны. Точно! Я видела автопортрет Филиппо на фреске в часовне Бранкаччи. И как же я сразу его не узнала?

– Вы в порядке, мадонна? – с тревогой спросил Боттичелли. – Розалия, вы побледнели.

Еще бы! Люди, о которых я только читала и которыми всю свою жизнь искренне восхищалась, сейчас стоят передо мной! Скажите спасибо, что я в обморок не упала. Прямо-таки язык чешется рассказать Боттичелли и Липпи правду про двадцать первый век. Вы всемирно известны! Вашим талантом восхищаются миллионы! Копиисты переписали ваши картины уже, наверное, несколько тысяч раз! Глубоко вздохнув, я потерла лоб. Не могу поверить, что мы с Леопольдо единственные люди двадцать первого века, которым выпал уникальный шанс вживую пообщаться с гениальными художниками позднего Средневековья. Сегодня Сандро и Филиппо – простые ремесленники, которые даже не подозревают о будущей славе. Художники целыми днями сидят в душной мастерской и пишут шедевры при тусклом свете сальных свечей. Они полностью посвятили себя искусству. Я задумчиво тряхнула головой, позволив платку сползти на плечи. И все-таки Боттичелли и Липпи крупно повезло, что их поддерживает Лоренцо де Медичи. Без мецената им пришлось бы гораздо труднее.

– Голова немного кружится, не беспокойтесь, – улыбаясь, ответила я. – Маэстро, мне бы очень хотелось увидеть вас за работой, – я робко шагнула вперед, протянула руку и коснулась рукава рубашки художника.

Юноши перевели озадаченные взгляды с меня на Боттичелли.

Сандро удивленно приподнял брови, а Филиппо выпучил глаза и, открыв рот, как рыба, выброшенная на берег, молча перебирал губами.