Свяжи меня (ЛП)

С моих губ сорвался крик, полный мучения. Я уткнулась лицом в грудь отца и зарыдала.

В дверном проеме появился Ансель.

— Софи, что такое?

Я не смогла ответить. Все, что я могла — это укачивать хрупкое тело папы в своих руках.

— О Боже, нет-нет, — забормотал брат. Я слышала, как он достал телефон и набрал номер. — Нужна скорая. 225 Брэйрвуд Лейн. Мой папа без сознания и не реагирует.

Я подняла голову и встретилась с полным паники взглядом Анселя.

— Не надо скорой. Папа умер.

— Ему просто надо дать кислород или разряд тока, чтобы запустить сердце.

— Нет, малыш. Он умер.

Лицо Анселя исказилось агонией. Телефон выскользнул из его пальцев и со стуком упал на пол. Я слышала голос оператора, пытающийся узнать, что же у нас случилось.

Глаза брата наполнились слезами, а грудь начала хаотично вздыматься. Он направился к кровати, делая медленные, осторожные шаги, как делал, когда был ребенком, только начавшим ходить.

Дойдя до кровати, он опустился на пол рядом со мной. Я притянула брата ближе и обняла свободной рукой. Его широкие плечи опустились, и Ансель заплакал. Мы оставались в этой позе, безудержно рыдая, пока в дверь не ворвались парамедики.

Глава 24

Легкий дождь омывал ветровое стекло нашего грузовика, пока мы с Анселем ехали в город. Ночью на нашу область пришел штормовой фронт. Я долго не могла уснуть, потому что отчетливо слышала далекие раскаты грома, а потом и звуки дождя, начавшего барабанить по жестяной крыше.

Вчерашнее васильковое небо сегодня расчертили серые полосы. В этом был особый смысл. Мир должен был стать бесцветным, как и моя жизнь сейчас, когда не стало отца. Я была благодарна кому-то свыше за то, что его последний день оказался таким хорошим, хотя поначалу и опасалась, что именно прогулка стала причиной, приведшей к смерти. Но коронер и друг нашей семьи, Джед Симс, успокоил меня.

Чтобы он смог осмотреть папу, мы с Анселем вышли. Джед подогнал катафалк, чтобы перевезти тело, а потом потащил нас с братом на кухню. Я знала, что он хотел поговорить, и догадывалась, что ему хотелось защитить нас от ужасной картины — как тело нашего отца, выкатили на носилках и накрыли мешком для трупов.

Глядя в голубые глаза Джеда, я вспомнила, как обычно папа говорил: «Почему же он такой круглый, как и высокий?!» и старалась не улыбаться. Джед ткнул коротким пальцем в нас с Анселем.

— Не хочу, чтобы вы испытывали чувство вины или мучили себя вопросами «что, если бы». Без разницы, где находился бы Майкл, в больнице или в доме престарелых. Никто не смог бы спасти его от последствий болезни. В лучшем случае ему пришлось бы провести остаток своих дней в больнице, подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких. И зная Майкла, он бы это возненавидел. Вы двое дали ему комфорт и легкую жизнь в последние дни.

— Но мы были на улице, — возразила я.

— Софи, деточка, толика свежего воздуха не могла его убить. Пусть произошедшее и похоже на сбой сердечно-сосудистой и легочной систем, свежий воздух просто физически не смог бы сделать что-то, что дало бы такую реакцию организма.

Джед наклонился вперед, чтобы подбадривающе похлопать Анселя и меня по щекам.

— Вы двое были лучиками света в его самые темные дни. Ты заботилась о нем неустанно и самоотверженно. Немногие отцы могут сказать то же о своих детях. Майкл часто говорил, что победы во всех этих соревнованиях с лассо были потрясающими, но, глядя на вас двоих, он испытывал истинное восхищение.

От этих добрых слов я снова заплакала.

— Спасибо.

— Тут не за что благодарить. Мы с Майклом дружили с детства. И я благодарен Богу, что у него выросли дети, которыми можно только гордиться.

Шмыгая носом, я вытерла щеки тыльными сторонами ладоней.

— На случай, если ты не в курсе, мой нимб немного потускнел.

— Чушь собачья. Любой, кто знает тебя и твоего отца, так не думает. Они знают, что ты делала все возможное и невозможное из-за любви. — Джед перевел взгляд с меня на Анселя. — А теперь пообещайте мне, что вы двое не будете винить себя в его смерти.

— Мы постараемся, — ответила я, дождавшись кивка брата.

Скрип дворников по ветровому стеклу вернул меня в настоящее. Ансель на мгновение оторвал одну руку от руля и крутанул ручку радио. В машине стояла могильная тишина, потому что нам не хотелось разговаривать.

Вчерашний день прошел также. Около полуночи Ансель без стука открыл дверь в мою комнату. Когда он подошел к кровати, я откинула одеяло, и он скользнул ко мне, сделав то же, что в детстве, когда боялся темноты или буки под кроватью. Я прижала его к себе и сказала, что все будет хорошо.

Но я не пыталась его утешить. Он остался на одной стороне кровати, я — на другой. Сантиментам было не место. Нельзя было сказать или сделать что-то, отчего нам обоим стало бы лучше. Несмотря на то, что его мама в отличии от моей была жива, он с тем же успехом мог быть полным сиротой.

У нас остались только мы.