Связка писем

Это верно, что с почтой нашей что-то такое происходит. Увы, я не получал ни «Чжуан-цзы», ни «Ничего», ни «Хамелеона», ни «Эккермана»! Что касается В., то с ней тоже что-то не очень яное (или тоже не с ней, а с — почтой?): после её отъезда из Перми мы обменивались короткими письмами, потом — дважды — я написал ей два очень больших письма — на нескольких листах и третье — короткое: в смысле — куда девалась? Дальнейшее — молчание…

О Блоке (не Алексее, а Андрее) хорошо бы поподробнее…

Из «Антологии русского моностиха» высылаю полностью, т. е. всё, что прислал мне автор вступительной статьи и составитель Дм. Кузьмин. В посылаемом отсутствуют страницы 80–81, которые я написал от руки; сюда же попал и «Юрий Власенко», — собственно, поэтому этих страничек и нет — пошли на ПСС (опубликованных, — ПССО или ПСОС).

Указанные в начале письма утерянные произведения, надеюсь, утеряны для истории и меня не окончательно, хотелось бы их таки получить.

Несколько исправленный и перепечатанный «Шанкара и Хармс» лежит у Каткова для xerox”а, но никак вот не отксерится. Но — как только, так — и.

Сколько-нибудь ценные и — тем более — объёмные — письма лучше, видимо, посылать как заказные, это будет стоить ещё полконвертп (или меньше), а возможность доставки сильно возрастёт.

Да, кстати! Во врезке к статье В. Ланина о «Снах» написана клевета: будто бы в «КиКе» меня неоднократно публиковали. Сделали бы это хоть однократно.

Когда-то ты передавал приветы Паше Печёнкину, м.б. через Нину. Это тот который всё фильмы в Перми снимает? Какие у тебя с ним дела-отношения? Он бы пригодился, глядишь…

Не хочешь ли сделать оригинал-макет своей книжки страниц до 50-60ти? Можно рукописную, или полурукописную, <…> (возможны любые варианты). М.б. мне удастся размножить её в некоторый тираж. По времени возможности такой акции ограничиваются, скорее всего, началом след. учебного года, т. ею сентябрём.

Тут вдруг очнулся Ю. Беликов и опять собрался издать-таки сб. «Дети стронция», — нашёл какого-то спонсора. Поскольку раньше в портфеле его лежали вдвое сокращённые «Сны», то теперь он попросил ч-нибудь другое. Если он надумает включить в сб. авторов, которых раньше не было, то попытаюсь подсунуть и твоё что-то. Если поторопишься с присылкой потерянного, то и оно может пригодиться для сего мероприятия. Гонорара не будет, но книгу он хочет издать по красивше.

Было бы не дурно, если бы ты отвечал на моё письмо в его (письма) присутствии, а то опять не всё вспомнишь.

Прими мои искренние соболезнования. — Ю.В. — 15/V-97.

Здравствуй, Валера, опять!

Поскольку деньги я всё ещё не получил, и не смог, таким образом отправить уже как бы законченное письмо, то стал просматривать тексты (твои). Между другим-прочим, обнаружил, например, «Записки полиглота», которые, видимо, можно было бы предложить Ю.Беликову (или ещё куда), но их только три первых страницы, которые обрываются на словах: «В этой связи уже не кажется странным созвучие Хорив и Хорив…» Имеют ли место быть последние страницы?

Посылаю ещё один xerox “Семито-хамитского», может пригодится. И несколько писем своих старых возвращаю.

Опять-таки, здравствуй!

Надеюсь, что хоть ты здравствуешь. А я тут опять наделал много гадостей и отец — поделом, в сущности, — поставил меня перед дилеммой, лучшей половиной которой была Банная Гора. С её вершины и дописываю письмо. Мой врач уже от души потешается: отдохнуть сюда приехал? Деньги экономишь?

А отправиться на Банную мне стоило, понятно, не только больших усилий, но и редкой изобретательности. Ну, это уже целая поэма и м.б., находясь на Горе некоторое время — пока не вылечат! — я эту поэму напишу.

С ответом можешь задержаться на 2 недели, желательно, именно на две — не больше, не меньше (пока я нахожусь тут).

Жду. 4/VI-97 ЮВ

Привет, Валера!

Получил твоё письмо с книжкой Болдырева /до книжки ещё не добрался.

Что-то я тупеть стал. Только из этого твоего письма — с убийственным опозданием — понял, наконец, что ты подразумевал под своей русофобией: «описание безумия и дурдома». Ну, это само собой — что безумие и дурдом — но я, признавая это не называю это русофобией. Вообще говоря, я довольно долго, можно сказать до настоящего времени, воспринимал свою национальность как прочерк в соответствующей графе. У грузина, еврея, чукчи и даже татарина национальность, но какая может быть национальность у русского? И только в последнее время, когда отец стал часто и бурно формулировать мои недостатки, я вдруг сообразил, что он предлагает тем самым очерк «Характер русского народа». Это, уже, пожалуй, в самом деле русофобия, хотя даже в этом случае мне такой ярлык не нравится.

Но что касается романа, то, хотя я практически не отрываюсь /и именно поэтому/, это — «»описание безумия и дурдома. Есть там и собственно дурдом, но это ничего не меняет: и в дурдоме дурдом, всё нормально и равномерно.