Связной

В какой-то степени людей можно было понять — у многих из них имелись семьи (голод толкает еще и не на такое!), а за свою работу они получали марки, которые были в ходу по всей оккупированной территории. На заработанные деньги можно было купить продукты на рынке, например, молока для малолетнего ребенка или прикупить мешок картошки, а в кондитерском магазине, пусть редко, но приобрести пряников, чтобы побаловать ребятишек сладким.

Мужчины призывного возраста — почти все в немецкой форме, среди которых немало полицаев. Остальные — женщины, старики и подрастающая молодь, еще далекая от военнообязанного возраста. Калек тоже было немало — безруких, безногих, — печальные свидетели Гражданской и финской войн, а также различных военных кампаний, в которых напрямую или косвенно участвовал Советский Союз в последние годы. Иных инвалидов было слышно издалека, в особенности, когда они громыхали по асфальтовым неровностям на своих небольших деревянных тележках, прикрепленных на подшипники.

Одного такого Мельник знал, его звали Михась. Парень был молодой, немногим за двадцать, но уже изрядно покалеченный, и оставалось только удивляться его оптимизму, когда он заигрывал с молодыми девушками. По утрам их время странным образом пересекалось: Михась выруливал на своей тележке из-за поворота пятиэтажного дома в тот самый момент, когда он присаживался на скамейку в сквере. Поначалу он не знал, куда именно направляется в такую рань лихой парень, и с любопытством посматривал в его сторону, лишь некоторое время спустя увидел его в сапожной мастерской с небольшим молоточком в руках неподалеку от своего дома.

Работал Михась так же энергично, как и разъезжал: с шутками и прибаутками, вызывая неподдельную симпатию у всякого клиента. За доставленное веселье и качественную работу рассчитывались с ним щедро, так что парню хватало не только на кусок сала, но еще и на штоф водки после рабочего дня. Возвращаясь к дому хмельной и довольный, он орал нескладные частушки под аккомпанемент своей колесницы. В общем, парень был занятный и бедовый. А пару дней назад они стали приветствовать друг друга, как старые знакомые.

В этот раз Михась появился немного пораньше — Мельник не успел даже закурить сигарету и насладиться одиночеством под тенью ветвистого и широкого клена, как вдруг услышал громыхание его «колесницы». Погода выдалась по-утреннему свежей, но Михась, в красной рубахе на голое волосатое тело, лихо раскатывал на своей тележке, энергично помогая себе руками.

Вопреки ожиданию, он вдруг повернул в его сторону и прокричал издалека:

— Мил-человек, табачком не угостишь?

Выбив из пачки пару сигарет, Мельник терпеливо наблюдал за приближающимся Михасем. Обрубки ног, привязанные ремнями к деревянной низенькой тележке, выглядели едва ли не ее продолжением — парень настолько лихо управлял своим нехитрым транспортом, отталкиваясь деревянными колодками от асфальта, что его трудно было представить шагающим.

Михась остановился у самых его ног. Выглядел он свежо, на щеках юношеский румянец, грудь крепкая, шея мускулистая. В довоенной жизни Михась был наверняка весьма симпатичным парнем и заставлял взволнованно колотиться не одно девичье сердечко.

Но что поделаешь, война не щадит даже былинных героев.

— Ух ты, даже две! Спасибо, мил-человек, вот уважил! — проговорил Михась. Одну сигарету он заложил за ухо, про запас, другую лихо вставил в уголок рта и попросил: — Может, и огонек найдется?

Вытащив из кармана коробок, Мельник чиркнул спичкой и, спрятав робкий огонек в широких ладонях, уважительно поднес его к губам Михася.

— Тебе привет от бакалейщика, — неожиданно произнес тихо Михась. — В разведшколу сегодня не приезжай, тебя вычислили, попадешь в гестапо! Как только я отойду, поднимаешься со скамейки и сворачиваешь за угол дома. Там ждет грузовик. Он вывезет тебя за город, а дальше тебя переправят за линию фронта. — И уже громко, превращаясь в прежнего любимца и балагура, воскликнул: — Еще раз спасибо за угощение, мил-человек. Почапал я!

Оттолкнувшись от асфальта затертыми и почерневшими деревяшками, Михась заколесил в сторону сапожной мастерской, не пожелав выслушать ответа.

Поднявшись и стараясь выглядеть непринужденно, Антон направился в сторону соседнего дома: стена из вековых кленов, разросшихся вдоль дороги, надежно спрятала его от любопытных взглядов. В какой-то момент он не выдержал и обернулся на дорогу, по которой, громыхая подшипниками, катил Михась (вряд ли они когда-нибудь встретятся, надо было хоть спасибо сказать).

Внезапно из-за поворота вынырнул «Мерседес-Бенц» и повернул в сторону его дома. Едва автомобиль остановился подле подъезда, как двери тотчас широко распахнулись, и из салона выскочили трое автоматчиков, а за ними выбрался шеф гестапо Шнайдер (что за честь!). Автоматчики уверенно проскочили в подъезд, а Шнайдер, худой нескладный немец с невероятно длинными, словно у аиста ногами, картинно заложив руки за спину, зашагал следом.