Связующие нити (СИ)

Я прислушалась, — действительно голос Дины был мягкий и грудной. Если закрыть глаза, то по такому голосу представлялась чувственная зрелая женщина, породистая, если можно было так выразиться не о внешних, а внутренних данных. Женщина — спокойствие, женщина — глубина… но внешне я бы дала ей не больше двадцати лет, и никакой красотой она не блистала, скорее наоборот. Лицо у неё было белым и круглым, и казалось полным ещё и потому, что черты лица были мелкими — рот тонкий и узкий выделялся только двумя острыми, вздёрнутыми вверх уголками верхней губы, столь же маленький носик с крошечными неподвижными ноздрями, и старательно подкрашенные глаза. Было видно, как макияжем она старалась удлинить их, вырисовывая длинные стрелки, увеличить с помощью теней, но они всё равно казались маленькими, и тонко — тонко выщипанные брови длинной своей дугой только подчёркивали это. В остальном же её фигура была стройной, но не выразительной, одежда была серой, и большая сумка через плечо — серая. А рыжеватые от хны волосы она стянула в хвостик — сосульку на затылке. Не смотря на свою некрасивость, мне нравилось её выражение лица, — оно было одухотворенным, тонким, и глубоко спокойным, с чувством собственного достоинства. В этой‑то глубине и была прекрасная перекличка с бархатным голосом Дины.

Мужчину звали Нильсом, и, как оказалось, он жил не просто далеко, а в другой стране. Всегда звонил он, не давая обратного номера, потому что не мог допустить, чтобы девушка тратилась на эти немыслимо дорогие переговоры, но сам звонил часто, — через день, а то и на следующий. Дина поначалу чувствовала себя очень скованно, ей было неудобно, что Нильс выкидывал деньги на ветер, всё расспрашивая её, рассказывая что‑то сам, и порой такие разговоры длились по вечерам и час и два, и три… они понравились друг другу. Она ловила себя на том, что не может дождаться назначенного часа, чтобы вновь поговорить с ним и услышать его голос, она очень переживала, когда откровенничала, или слушала о чём‑то личном с его стороны. Это было понимание, это была привязанность, и всё было прекрасно, пока он, спустя три месяца их телефонного знакомства не сказал, что влюблён и хочет приехать познакомиться с ней по — настоящему.

— И тогда я сказала то, что не могу себе простить до сих пор… я сказала, чтобы он больше не звонил.

— Почему?

— Мало того, я два дня не снимала трубку, когда раздавался телефонный звонок, а потом сменила номер.

— Почему, Дина?

Девушке стало трудно говорить, я видела, как задвигалось её горло, словно сглатывая надёжно запрятанные горькие комки, и она опустила взгляд на свои руки, молча замотав головой.

— Вы сможете мне помочь? — раздалось с таким трудом после нескольких секунд гробовой тишины. — Вы можете что‑нибудь сделать?

— Дать вам стакан воды?

— Нет. Ответьте мне. Если нет, то я пойду…

— А как вы нашли нас? — спросил Вельтон. — Как вы оказались здесь в четыре часа ночи?

Дина молчала. Упрямо смотрела вниз, потом в сторону, и ничего не говорила. Наконец Трис положил ей ладонь на плечо, и сказал утешительно:

— Если вы готовы, то мы попробуем вам помочь. Но сначала мы должны выяснить, есть ли связующая ниточка между вами, осталась ли она с его стороны, понимаете?

— Да.

— Вы сейчас можете ещё остаться у нас на некоторое время, чтобы начать поиски?

— Да.

— А ты, Гретт, готова? — Трис спросил, даже не поворачиваясь ко мне.

— Конечно.

Длинную куртку она не сняла, и сумку тоже не оставила, — в каморку зашла быстро, не задавая никаких вопросов и села на мой пуфик. Я не стала ничего поправлять и села на тот, на котором обычно привыкла видеть посетителей, а не себя.

— Дина, вам удобно так? Может, разденетесь?

— Мне удобно.

— Вам сейчас нужно свободно себя чувствовать, чтобы нормально настроиться на воспоминания, и никакие посторонние мысли не отвлекали.

Она вскинула на меня короткие накрашенные ресницы и сняла с плеча сумку, потом скинула куртку и с усилием заставила себя глубоко вдохнуть.

— Я свободно себя чувствую, я спокойна, — её голос прозвучал именно так, как она говорила, — что нужно делать?

— Сейчас вы сможете нарисовать свои воспоминания…

— Зачем?

— Это первый шаг к поиску.

— Что он даст?

Я положила себе на колени альбом и поближе придвинула материалы.

— Вам не нужно знать всего, что происходит у нас в агентстве, и как мы работаем, вам нужно только довериться нам, а мы постараемся найти вашего Нильса. Сосредоточьтесь на том первом дне, когда он ошибся номером и позвонил вам. Только помните — никаких шагов в сторону, никаких мечтаний, предположений, смешанных с чем‑то другим мыслей. Даже если вы не помните подробно, это не страшно. Здесь вам нужно лишь вспомнить хоть деталь, а на бумаге отразится то, что ваша память, может, закидала временем. Вы готовы?

Дина медлила с ответом:

— А что вы можете нарисовать? Мой телефон? Или возможно изобразить его голос?

Если честно, я и сама не знала, что я сейчас буду видеть.

— Рисовать будете вы, своей памятью, а мои руки вас слушаться. Я не знаю, что это будут за иллюстрации. Так вы готовы?

— Готова.