Свидание

Они помолчали. Распахнулась створка окна на кухне, и оттуда выглянуло красное со сна лицо Лизы. Арсений поздоровался с невесткой. За забором у соседей тоже началось движение: хлопали двери, звенели ведра. Солнце поднялось еще выше и било напрямую в окна.

— Надолго ли ты к нам? — спросила мать.

— Дня-то два побуду, — ответил Арсений.

— Уж Александр-то больно рад твоему приезду, так рад…

— Неужели?!

— Вчера вошел в комнату и ко мне: «Мама, ведь Арся к нам приехал!» Я спала, стала одеваться, а он снова: «Ведь Арся приехал…»

— Серафима тоже обещалась приехать, — сказал Арсений, которому почему-то захотелось переменить разговор.

— Ну, как получится, — вздохнула мать. — Приедет так приедет.

— Мы с ней договаривались вместе, да у нее что-то не вышло. Наверно, сегодня или завтра приедет.

— Ну, как получится, — повторила мать, разглаживая на коленях черную юбку. Лицо ее вдруг посуровело — она ведь знала, в связи с чем приехал к ней сын и почему должна приехать дочь.

Они опять помолчали. После паузы Арсений спросил:

— Награду-то Колину когда должны вручать тебе?

— Завтра, а не то послезавтра, — ответила мать как-то рассеянно. — Памяти-то у меня совсем не стало. Мне все сны тут снились. Куда-то я ехала, на каком-то грузовике, а дорога плохая, так уж трясло, так спаси боже. Я еду и все думаю, да скоро ли эта дорога кончится, измучилась вся. А потом машина вдруг встала, и слезла я с нее — колеса-то высокие и кузов высоко — но слезла кое-как, повернулась, а Коля и стоит передо мной — в шинели и с оружием. «Здравствуй, — говорит, — мама! Я уж не надеялся, что ты приедешь ко мне…» Это он мне так говорил, когда я ездила к нему в лагерь. Он, после того, как в армию его взяли, под Сосновским стоял. Я ездила туда как раз на грузовике, и трясло так сильно, вот во сне-то мне все это и повторилось, и увидела его снова. «Здравствуй, — говорит, — мама!» А сам такой веселый, и улыбка такая хорошая.

Мать вздохнула и вытерла глаза.

— Да, — протянул задумчиво Арсений. — Коля погиб. Жалко Колю. А сон твой, мам, выходит, вещий…

— Насчет чего? А… — мать некоторое время раздумывала, а потом сообразила, что имеет в виду Арсений. — Может, и так. Я тоже подумала про сон, когда пришел этот военный. Спрашивает Анну Николаевну. Я отвечаю ему: «Я Анна Николаевна Морева». Он показал бумагу да сам же ее и прочитал. Я сначала про орден-то никак не могла уразуметь. Ведь Николашки-то нет. Вот и пошел у нас разговор. Он мне про орден, а я про Николку толкую. Привиделось мне сначала, будто он, значит, жив и его теперь награждают. Никак не уразумею, что наградили его еще в войну, а теперь только должны отдать эту награду мне. «Зачем же, говорю, мне, я старая совсем». Он говорит, что, стало быть, так положено… Ну если положено, ладно… — Голос у матери оборвался, она умолкла и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. — Куда же это Александр запропастился! Вот ведь какой — ничего не узнает толком, а скорее в магазин.

2

В 1940 году Коля учился в девятом классе, а двух его братьев — Александра весной, Арсения осенью — призвали в армию. Вот уж когда Коле стало скучно. В городе, правда, оставался старший, Игорь, но он вместе с молодой женой жил отдельно. Да и не было у Коли с ним душевного контакта.

Арсений служил где-то под Минском, и, когда началась война, от него целых три месяца не приходило ни одного письма. В конце сентября сорок первого года Коля, ни слова не сказав матери и не посоветовавшись с Игорем, отнес в военкомат заявление…

Через две недели пришла Коле повестка явиться.

Почтальон принес повестку утром, мать была на работе, она работала на швейной фабрике, изготовлявшей белье для красноармейцев. Но когда она пришла домой и увидала Колю, то у нее сразу возникли тревожные предчувствия. Уж очень он был какой-то услужливый. «Ты посиди, мама, я сейчас поставлю чайник…» Бегал из кухни в комнату, за все хватался и повторял: «Сейчас, сейчас, одна минута…» Она послушно сидела, пока он накачивал примус и поставил чайник, а потом взяла его за руку и увела в комнату. Там и состоялся у них разговор. Он сразу понял, что с матерью всякие словечки-отговорочки не помогут. Он показал ей повестку. Она сначала не поняла, без очков ее глаза плохо видели, а возможно, они потому плохо и видели, что она догадывалась: перед ней призывная повестка.

Он сказал:

— Меня призывают в армию.

Мать охнула, посмотрела ему в глаза и села на диван. У Коли даже не хватило духу сказать, что он сам написал заявление в военкомат.

— Когда? — спросила она.

— Завтра к восьми часам, — ответил тихо Коля.

Молчание длилось недолго. Мать не могла высказать всего, что творилось у нее на душе. Она вытерла глаза и встала с дивана.

— Значит, сегодня надо собраться?