Свидание на Аламуте

Поезд пролетает очищенную от пассажиров, безмолвную станцию «Малакоф» и затем замедляет ход над зеленым треугольником. Он тих, безмятежен. Вода из старинной чаши тихонько расплескивается в фонтан вялым буруном, деревья опустили мокрую листву, разлохматились. Черные комочки на крыше, в выступах фасада, почти не видны – они тоже посерели, вымокли под дождем, кажутся лоскутами, которые рассеянно позабыла на крыше ночь.

6:51

Автобус проплывает под железнодорожным мостом по бульвару Габриеля Пери, сворачивает на улицу Поля Берта. Даже тут ограду виллы прикрыли автомобили: много черных «мерседесов», несколько джипов, блестит хромом радиатор коллекционного «ягуара». Со стороны авеню Мориса Тореза этих машин еще больше, они стоят в два ряда. Командир батальона дорожной полиции, сопя и ворочая поросячьими глазками, слушает, как из автобуса Жюссейль, то и дело поправляя очки, пытается связаться с Неро:

– Патрон, это Жюссейль… Срочная информация! Эти авто, вокруг виллы… мы только что установили – большинство из них угнано буквально вчера вечером. Вы слышите? Это не машины гостей, это… Как слышите, патрон?!

6:52

В вертолете Неро, зажав в уголке рта сигару, сидит рядом с пилотом и жадно всматривается в то, что происходит внизу. Вертолет облетает окрестности виллы. Видна лента надземки и то, как с ревом уходит в сторону центра поезд; черные кругляши спецназовцев высыпались из его дверей горохом, и сейчас они уже за оранжевой легкой оградой. Неро, закусывая сигару, переключает рацию:

– Дассе, штурм!

Тотчас внизу сразу в нескольких местах сине-оранжевый забор разлетается лохмотьями, разрывается, и черная цепь, открыв ливневый огонь из автоматов, катится к склону. Над Парижем раздаются аккорды чудовищного грохота; пули крошат каменный парапет забора и, проносясь над острыми прутьями, вонзаются в крыши здания. В этом огне атаки тонут редкие огрызающиеся выстрелы охранников в черном; они падают с крыши, катятся по красной черепице, валятся набок в ее брызгах. Неро наблюдает за всем этим с горящими глазами и замечает, что черных, будто какую-то бесконечную массу, выдавливает из нескольких чердачных окон, как фарш из мясорубки. Чиновник замечает презрительно:

– Воины Аллаха! А погибают, как свиньи на бойне… – и обращается к рации: – Жюссейль, слышите меня? Почему это на северной стороне от насыпи, на ограде нет ни одной телекамеры? Жюссейль, вы слышите?

6:53

На авеню Мориса Тореза – лязг гусениц. Здесь работают два новейших гусеничных БТРа спецподразделений МВД, они приходят в движение по команде и, развернувшись, набрасываются, словно волки на овец, на ряд автомобилей, примкнувших к ограде. Там, в парке, вспухают серые клубы – спецназ забрасывает двор дымовыми шашками, готовясь штурмовать прутья. А здесь острый нос БТРа с грохотом наваливается на капот красного «ламборджини». Скрежет смытого железа, треск лопающихся стекол… Еще одна машина. Гусеницы давят и волочат ее, а затем махина брони, колыхаясь, ползет по раздавленной стали. Вот она с размаху ударяется о стальные прутья, вгрызается в каменный парапет. Прутья не выдерживают и с визгом рвутся, с металлического столба срывается и катится, прыгает по мостовой разбитая видеокамера наблюдения. Секция забора, махнув острыми концами в сером, забитом облаками небе, со звоном опрокидывается, БТР вползает в парк, и слышен оглушительный хруст ломающихся деревьев.

Под днищами автомобилей, облепивших виллу, ползком продвигаются бойцы второго штурмового отряда Калабри, облаченные в шлемы и бронежилеты. Со стороны улицы Моке стоит такой же скрежет – там колесный БТР, растолкав автомобили, врубился броней в восточную часть ограды.

6:54

Северная часть виллы, примыкающая к насыпи, тонет в клубах серого дыма – горят шашки. Спецназовцы легко взбираются на ограду; они уже повисли на ней – тренированным телам не страшны острые пики прутьев. И в ту же секунду грязно-серый дым озаряется какой-то странной голубоватой вспышкой, будто там проскочил гигантский грозовой разряд. Вертолет очень близко. Неро слышит сквозь шум винтов дикие крики снизу.

– Что это, черт возьми?!

Лопасти рубят воздух и разгоняют дым. Еще одна голубая вспышка. Теперь ясно, что сильный ток проходит по ограде, намертво приковав к ней больше половины отряда спецназа. Несколько человек уже горят, черными комками повиснув на прутьях, как барбекю. Остальные дергаются на металле, их тела дробит ток, они кричат… кто-то падает и катится по земле безжизненным телом. Стрельбы не слышно – только вопли и запах паленого мяса вместе с кислым дымом шашек проникают в раскрытое окно вертолета.

Неро в остервенении разжевывает, крошит желтыми зубами сигару, не чувствуя горечи табачных листьев. Все. Это ловушка. Он бессильно откидывается в удобном кресле второго пилота, хватается за наушники, прижимает к побелевшим губам усик микрофона и… молчит.

Внизу Калабри, плотный, похожий на аккуратную чернильную кляксу, хрипло командует в такой микрофон, прикрепленный у самых губ:

– Первая, вторая группа – вперед!