Свидание на Аламуте

– Tu a été tres furieux… je pensai, que tu avais été un tigre![23] – хрипловатым голосом произнесла она, блестя своими черными, подобно маслинам, глазами.

– Oui… je ne comprend pas français…[24]

– Oh! Tu m’a pris comme un animal… c’est formidable… quand tu m’a pris au cheveux et donne ton coup au planchet, au-derriere… – промурлыкала француженка – O! C’est comme in tour gigantesque, qui ma ecrase…[25]

– Oui… pardone-moi… que j’ai vous derange…[26] – сконфуженно пробормотал вконец растерявшийся Медный, припомнив фразу из наспех прочитанного русско-французского разговорника.

Лунь Ву снова рассмеялась и расплескала кофе на свои голые коленки, на ноги. Она обтерла их пальчиком, а Медному захотелось слизнуть эту коричневатую влагу.

– O-la-la! Que’est-ce que nous ferons aujourd’hui? – поинтересовалась она и, сообразив, что ее спутник ничего не понял, наморщила лобик, с трудом подобрав слова. – Что ест делить сичас? Pochmelié? C’est mon ami Maybach, qui m’a apprend de ce non – «pochmelie»… Un-deux trink?

Из всего сказанного Медный уловил только два слова – «похмелье» и «дринк». Энергично закивал головой. Лунь Ву допила кофе одним глотком, встала и, обойдя кровать, принялась одеваться у шкафчика. Медный следил, как одежда скрывала ее обнаженное тело. Сверху сел тонкий красный джемпер, на голое тело. Бедра украсили трусики черного цвета, а затем скрылись под черными бесформенными брюками. Смотрясь в зеркало, висевшее на дверце шкафа, Лунь Ву достала из тряпок какой-то тяжелый на вид, длинноствольный пистолет и легко спрятала его сзади, между ремешком брюк и черной полоской трусиков.

– Bon… Ah, mon cheri! Habille-tu…[27]

Преодолевая внутреннее смущение, обнаженный Медный вынырнул из-под одеяла и торопливо оделся. При этом он вспомнил, как приходилось переодеваться в машине, между Лис и Шкипером. Что ж, в какие только ситуации он уже не попадал…

Через пять минут они неслись в «рено» Лунь Ву по Парижу. Судя по всему, женщина снимала квартиру не в самом престижном районе, где-то в районе Ле-Бурже – это он понял по щитам, извещающим о близости аэропорта, и по реву громадных аэробусов, несколько раз придавливающих их машину к автотрассе надсадным гулом. Похмелья как такового не было – просто тяжесть в голове.

Они ехали куда-то в центр. К саду Тюильри. Протиснувшись через рю де Риволи, они свернули на рю де Ришелье, потом на Пти-Шам и на рю Вивьен. Здание Национальной библиотеки возвышалось над ними. Тут Лунь Ву остановила машину, заглушила мотор и показала глазами на вывеску: «CAFÉ AU LAIT».

– Voila une place, ou ylia des docteurs, pour лечить похмелье… Fumons?[28]

– Oui…[29] – буркнул Медный.

Она достала сигареты, все те же американские «Мальборо» без фильтра. Он вытащил одну сигаретку и закурил, ощущая, как горло обжег дым. Медный избегал смотреть на острые коленки женщины, прорисовывающиеся под черными брюками, на ее бритый череп и темные очки, скрывавшие пол-лица. Он смотрел в окно.

Улица Вивьен, тихая и спокойная, как захолустный совковый двор, текла мимо. Несколько мамаш прошло с колясками, направляясь в сквер; проехал на мотоцикле задумчивый полицейский и вслед за ним пара-тройка машин; проплыл «красный автобус», совершающий свои чартерные рейсы по всему Парижу.

И вдруг в этом покое Медный заметил знакомую фигуру. В сером пыльнике-реглане она двигалась по тротуару, безмятежно помахивая зажатым в руке букетиком фиалок и блестя седым ежиком в лучах парижского солнца.

Извинившись по-французски, Медный выскочил из машины. Оглядываясь, он перебежал улицу – было неудобно тут нарушать правила – и оказался лицом к лицу с полковником.

Тот выглядел усталым. Неизменный серый костюм, но воротник расстегнут, и галстука нет.

– Вы… откуда… Александр Григорьич? – прохрипел Медный, понимая, что последний раз видел его только вчера в кафе.

Заратустров безмятежно улыбнулся. Зачем-то понюхал фиалки, поднеся их к лицу.

– Что, Андрей Юрьевич, можно поздравить вас со взятием Парижа? – ухмыльнулся он. – Да, хорошо, что вчера провожать барышню я отправил вас, а не господина Майбаха…

Медный покраснел, подвигал шеей.

– Ну… ну да! А вы где были?

– А я… – Заратустров как-то легко, рассеянно осмотрел улицу – всю, одним движением глаз. – Я вот тут немного в Национальной библиотеке посидел. Ну, так сказать, для общего самообразования…

– В библиотеке?! После нашей вчерашней…

– Э, Андрей Юрьевич, о чем вы? Закалка… Нуте-с, идите к своей даме и, кстати, передайте ей вот что. Это я, старый дурак, купил по случаю. Не знаю, что на меня нашло.

Медный оторопело принял фиалки в целлофане из рук полковника. Тот же церемонно кивнул и, отодвинув его плечом с дороги, пошел дальше – к пышным садам Пале Рояля. Но через два шага полковник обернулся и бросил Медному, так и застывшему на тротуаре:

– А любопытные там рукописи, друг мой! Пятнадцатого века… Одним словом, друзьям-то нашим, в кавычках, конец! Почитал я тут кое-что о делах крестоносцев в Персии – заня-атно! Ждите звонка.

– А вы… куда? – сипло воскликнул Медный, ничего не понимая.