Свидание на пороховой бочке

– Курс зюйд-зюйд-вест, если что, – любезно подсказывает голос Дьявола. – А меня-то зачем вызывали? Креатив, а, Креатив, ты где?

– Где же ты, Тряпочка?! – это снова Неукротимый Батут.

– Изыди из эфира, Дьявол! – раздраженно командует Штаб. – Батут, закрыть кингстоны, к вам уже идут! Маркетинг, якорь вам в глотку, где билеты?!

– Нам нужны билеты! Дайте нам билеты! Билеты или смерть! – скандирует Касса.

Штаб, с шипением:

– Маркетинг, кому с-с-сказано, поднес-с-сите в кассссссу патроны, тьфу, билеты!

– А что маркетинг? Чуть что…

Помехи в эфире.

Бодрый Голос Штаба, как ни в чем не бывало:

– Кто помнит, где у нас волк из «Ну, погоди!»?

В эфире мощные аккорды, живо напоминающие творчество группы «Раммштайн».

– Ого, – почтительно молвит Батут. – Ой, это я не вам, это к нам Тряпочка пришла.

Штаб, с подозрением:

– Кто знает, куда делось покрывало с фигуры фотографа?

Батут испуганно ойкает и отключается.

Креатив деловитой скороговоркой объявляет:

– Внимание, ветер перемен заканчивается, скоро прилетит Мэри Поппинс, будьте готовы.

Дьявол, коварно:

– Всегда готовы! А мне-то куда?

– Въ адъ! – выразительно артикулирует непонятно кто.

Штаб, устало:

– У-мо-ля-ю, не засоряйте эфир…

Касса на полуслове обрывает задорное пение: «Ты сегодня мне принес не букет из алых роз, не тюльпаны и не лилии! Протянул мне робко ты наконец-то билеты́…»

– А они такие мии-и-илые! – под плеск волны допевает Неукротимый Батут.

Демонически хохочет Маркетинг.

Помехи в эфире.

Я слушала это радиошоу с открытым ртом и прозревала: вот где настоящая жизнь! Вот где действительно нескучно! О, кажется, я нашла свое место в жизни, спасибо Марусе Сараховой с ее интригами! Русляндия, ты дивный мир моей мечты!

Скрип крыльца предупредил меня о чьем-то прибытии. Я понадеялась, что это Дьявол: мне хотелось посмотреть на эту демоническую личность с приятным голосом.

Меня всегда тянуло к темной стороне силы, но многолетняя связь с сотрудником органов охраны правопорядка обеспечила мое затяжное пребывание на стороне добра. Тем более грех не воспользоваться случаем ухватить чертовщинки, пока ангел в майорских погонах Денис Кулебякин повышает свою квалификацию на столичных курсах.

Но в офис решительным шагом с односторонним подскоком ворвался не черт-дьявол, а дюжий дед иноземной внешности. Крупными чертами длинной породистой физиономии он походил на лошадь, каковое сходство усиливало фырканье – такое мощное, что трепетал галстук-бабочка.

«Пожалуй, это у нас старая фламандская», – услужливо подсказал мой внутренний голос, ревизовав наши общие знания о породах лошадей-тяжеловозов.

Могучий хромоногий старец выглядел на редкость колоритно. Бабочка у него была красная в белый горох, рубашка зеленая, пиджак коричневый, штаны синие, а башмаки на ногах вообще разного цвета: белый и серый! Носки я не разглядела.

– Один белый, другой серый, гуси мои, гуси, – пробормотала я, автоматически пытаясь нейтрализовать шокирующее действие заморской экзотики глоточком чисто русского фольклора.

– Га! – как бы именно к вопросу о гусях шумно выдохнул яркий дед и широко улыбнулся, продемонстрировав превосходные вставные зубы. – Гуе моргэн!

Тут я было подумала, что в банде амстердамских наймитов есть еще некто Морган, которого мне только что крайне нелестно охарактеризовали, но старец повторил, как он думал, по-русски:

– Доброе утро!

У него это прозвучало как «дхобхрхутхрррр».

С таким звуком мог бы высморкаться простуженный слон.

Я заподозрила, что голландский – не самый благозвучный язык на планете, но дипломатично оставила свое предположение при себе.

– Доброе утро!

Я выступила навстречу деду, целеустремленно хромающему ко мне с протянутой рукой, и энергично пожала мясистую ладонь:

– Я Мария Владимировна Сарахова, ваш, так сказать, рекламный ревизор.

– Том Шваркенштафф, – дедусь потыкал пальцем в пуговку зеленой рубашки.

Он здорово сократил свое непроизносимое имя – я оценила этот благородный жест и тоже решила быть проще:

– Маруся.

– Мхахрхусь! – прохрипел дедусь.

– Тогда Маша.

– Мхашш!

– Отлично, пусть будет Маш.

«Уралмаш», – съехидничал мой внутренний голос.

Но я не обиделась – мне-то что? Пусть на это Сарахова обижается. Я вообще-то Индия.

Могучий старец улыбнулся, крепко взял меня за руку и удивительно быстро – так, что на крутых поворотах в коридорах офисной избы я чуть не стукалась о бревенчатые стены, – переместил из приемной с безголовым медведем в укромную келью с огромной кипой бумаг на столе.

– Это все мне?! – Я мысленно послала проклятье Сараховой.

Увы, отступать было поздно. Я поблагодарила деда Тома печальной улыбкой и засучила рукава.

Мы, Кузнецовы, не привыкли пасовать перед трудностями! Груда бумаг на столе напоминала баррикаду, но это только укрепило мой боевой дух.

Тэк-с. С чего начнем?

«Тут слишком много всего, – решил мой внутренний голос. – Надо разделить большую кучу на несколько маленьких, тогда сразу будет видно, что ты хорошо поработала».