Свидание с развратным фавном

– Хорошо, – проникновенно качнула головой Вера. – Я запомню. Вы знаете, мне тоже очень так неприятно. Ковер… О! А вон и мой ковер тащут! Нет, ты глянь! Э-э-э… Ну-ка, брось мой антиквар, сволочь!

И Вера, забыв кокетливые манеры, скачками кинулась к двум потрепанным гражданам, которые торопливо перли свернутый ковер подальше от глаз конкурентов.

– Стой, паразиты! – потеряв голос, взвизгнул Шишов. – Стой, расстреляю сейчас всех к едрене матери!

И он угрожающе замахал рукой над головой, будто в руке у него был, по меньшей мере, меч-кладенец.

Господа, тащившие ковер, добычу бросили, но отдавать не собирались. Они плюхнулись на него всеми телами и злобно сверкали глазами на непрошеных гостей.

– Встань с ковра, убоище! – сдернул с ковра первого бомжа Шишов.

При ближайшем рассмотрении им оказалась беззубая, морщинистая дама, от которой за версту смердело перегаром.

– Ты ч-ч-о? – пролепетала она, страшно вытягивая голову и отводя руки назад. – Шовщем штрах потерял?

– Там женщина! – от волнения глубоко дышал Шишов. – Убитая! Это не вы ее?

Добытчиков, как взрывной волной, снесло с ковра.

– Я ж те грил – что-то там ворочается! – щелкал даму по лохматой голове второй бомж. – Я те грил, что там ноет ктой-то? А ты – тарака-а-аны…

– Да у меня в доме сроду такой пакости не водилось! – возмутилась Вера. – Тараканы, главное…

Шишов раскатывал свернутый в рулон здоровенный ковер и только тихо приговаривал:

– Симочка… девочка, потерпи, сейчас… сейчас я… Вот чер-р-рт… да сколько крутить можно?! Сейчас я тебя… Вот глупая женщина, сама решила, а я-то на что…

Серафима очнулась оттого, что кто-то ее безбожно давил и тряс ей голову. Она открыла глаза и только потом поняла, что это Шишов. Он пытался ее поднять, с чувством прижимал к груди, лопотал какую-то чушь и постоянно гладил по больной голове.

– Сеня… голову не трогай… и… брось меня… аккуратненько. Я лучше сама… – проговорила она и попыталась сесть.

Сеня выглядел неважнецки – красные глаза, перекошенное лицо, взлохмаченные реденькие кудряшки, урод да и только… Черт, но какой же близкий, родной урод…

– Так, женщину с раритета убираем, – командным голосом разразилась Вера. – Мы коврик в салон, да?

– Пошла ты, знаешь куда, со своим ковриком! – вскочил Шишов. – Я сейчас…

– Так, значит, на багажник, – распоряжалась Звонцова. – Вот идиотство, и какая сволочь кинула его в тухлые помидоры?

У Шишова забегали желваки.

– А я тебе скажу, какая! Я тебе напомню, что это ты с твоей…

– Ах, ну да же… от него так прет… Ну ничего, я дома…

Серафима медленно приходила в себя:

– Сень, а чего со мной, а?

– Давай потихоньку до машины добираться… В больницу тебя определим, а там я сам все узнаю, кто тебя, что с тобой… – как маленькую, уговаривал ее Шишов. – Сама-то подняться можешь?

Серафима поднялась. Немного кружилась голова, но в целом все было не так плохо.

– Сень, не надо меня в больницу, я лучше дома отлежусь.

– Какое дома?! У тебя, может быть, полбашки снесли, а ты говоришь – дома… – подпрыгнул Семен, пытаясь рассмотреть, что там с головой у напарницы. – Вон! Мне отсюда видно, какой у тебя колокол вздулся!

– А крови нет? – испуганно покосилась на него Серафима.

– Дай-ка посмотрю… Да нагни ты голову! Вроде нет… Хм, у тебя и шишки нет, это так волосы дыбом вскочили. Ну так чего, домой или в больницу? – уже успокаивался Шишов.

Серафима потрогала голову, осторожно к себе прислушалась и возмутилась:

– Шишов! Опять хочешь мои лавры прикарманить? Ни в какую больницу меня не вези, только домой!

– Ладно, домой так домой. Но только ко мне. И все! И точка!

Вера на их разбирательства внимания не обращала, она уже бережно свернула ковер в рулон и теперь пыхтела, пытаясь пристроить его на крышу Сениного автомобиля.

– Давайте же, Шишов, помогайте! – кричала она, безрезультатно стараясь закинуть поклажу наверх.

– Сейчас же убери эту вонь с моей машины! – кинулся на нее Шишов. – Выбрось, говорю! Я тебе новый лучше куплю, если себя хорошо вести будешь.

– Хорошо, новый купи, а этот тоже… нужно…

Пока они препирались, Серафима добралась до машины и устроилась на заднем сиденье. Силы к ней теперь возвращались быстрыми темпами. Только очень хотелось пить.

– Ну, как ты? – плюхнулся рядом Шишов.

– Ты бы не оставлял ее одну, – осторожно кивнула в сторону Веры Серафима. – Сбежит, а нам ее еще допросить надо…

– Допросим, обязательно. Сейчас приедем ко мне и допросим. А от своего ковра куда она сбежит? Видишь, веревкой его прикручивает… Эй! Через пять минут отъезжаем, у меня женщина больная в салоне!

Вера в пять минут уложилась, и вскоре они вместе с Шишовым затаскивали ковер на балкон Семена.

– И не спорь! – рычал Шишов. – Эта прелесть у меня на балконе поторчит, пока ты нам все не расскажешь. Сима! Ты как? Поднимаешься?

Сима поднималась. Она уже почти окончательно пришла в себя, только ее очень мучила жажда.

В доме Шишова их встретила Ирина.

– Ой, пап, а это куда? – брезгливо сморщилась она, отодвигаясь от вонючего свертка.

– Это, девушка, ценная вещь! И я доверяю временно приютить ее у вас! – напыщенно проговорила Вера и пошла открывать балкон.