Свидание с развратным фавном

Серафима шлепнула себя по коленке, а потом медленно перевела взгляд на Шишова.

– А кто мне говорил, что низко подозревать так-кого человека?! Шишов, ты что в окне увидел?

– Ладно, потом разберемся, – быстренько переключил напарницу на другое Семен. – Значит, Алиса шарахнула по голове Серафиму, и… И что?

– И все, – развела руками Вера. – А, нет! Потом она мне говорит: давай ее в ковер закатаем и на свалку выбросим, а то если ее у тебя дома обнаружат мертвой, то тебе достанется. Еще и Кирилла припомнят…

И Шишов, и Кукуева вздрогнули. Семен, тот и вовсе кинулся к окну, высоко задрал руки и начал кому-то жаловаться:

– Нет, ну я ни фига не понимаю! Вот так ходишь с человеком рядом, венок таскаешь… а это и не человек вовсе, а эпидемия какая-то… Какого хрена тебе Кирилл-то помешал?

– Стоп! – прервала его стенания Серафима. – Вера, так Кирилла тоже ты?

Вера поковыряла пальцем обивку дивана и стыдливо пожала плечами.

– Алиса говорит, что я… А я и не делала ничего.

– А откуда Алиса знает? Вот откуда эта Алиса что-то может знать?! – снова забегал Шишов, подскакивал к Звонцовой и тыкал растопыренными пальцами ей прямо в нос. – Вот я там был и ни фига не знаю! А Алиса знает! Ее же не было тогда на кладбище, когда Кирилл погиб! Вот ты, помню, была, крутилась постоянно возле него. И потом тоже, когда он упал, ты первая к нему подскочила. Зачем? Какого лешего ты возле него круги наворачивала? Говори, злобная паразитка!

Вера оживилась. Она говорила быстро, стараясь ничего не забыть, а напарники только шире раскрывали глаза:

– Я сразу говорю – я не паразитка. Хотя какие-то определенные черты у себя стала замечать. Вот, например, деньги никак не хочу отдавать. А должна. Но все равно не отдам, потому что… на меня навели порчу. Вот как скончался Костеренко, тогда и навели. Я находила у себя куриные конечности, трупы голубей…

– Это мы помним, дальше.

– Ну и что-то чувствовать себя стала неважно. – Вера стала поочередно тыкать себя в разные части тела и подробно докладывать: – Вот тут важно, а вот здесь… нет, чуть ниже, здесь неважно. Вот тут снова важно…

Она поймала зверский взгляд Шишова и поспешила перейти к делу.

– Алиса – она все время ко мне приходила посидеть, когда Кирилл домой с друзьями заявлялся, – это и заметила. «Тебя, говорит, часом не сглазили? Что-то ты выглядишь плохо». Ну, я ей и рассказала. Она мне посоветовала: ты, грит, должна от порчи избавиться. Надо, грит, прийти на кладбище к покойнику, которому девять дней отмечают, и незаметно сунуть в карман его родственника свой платок. И тихонько сказать: «Пусть твой отец заберет мою порчу».

– Стоп! – встрепенулась Сима. – Так и сказала – «твой отец заберет»?

– Ну, конечно!

– Странно… А если бы ты к ней подошла? Она же тоже родственница. И почему именно отец? Что-то ни фига не понимаю… – забормотала Кукуева.

Пока Серафима морщила лоб, Вера старалась припомнить все до мельчайших деталей.

– А еще сказала, что во внутренний карман платок положить лучше, тогда порча быстрее снимется. Я так и сделала.

Она тяжко вздохнула, уперлась взглядом в носки Шишова и продолжала совсем грустно:

– А когда Кирилл погиб, ко мне Алиса пришла и сказала, что, мол, знает: это я его погубила, потому что свою беду на него навесила, и она не ожидала, что я такой сволочью окажусь. Потом она сказала: но теперь ничего не поделаешь, она мне все-таки подруга и никому ничего не скажет. Только меня все равно будут искать, поэтому мне надо срочно уехать.

– А ты ей говорила, что мы детективы? – спросила Серафима.

– Ну да! Когда я ей сказала, она и вовсе за голову схватилась. Все, говорит, на тебя уже вышли. Срочно надо бежать. Мне то есть. Ну, я вспомнила про эту бабку Степаниду и удрала. Вот если бы мне та чокнутая невестка не позвонила, так вы бы меня и вовсе никогда не поймали.

Серафима подавила вздох.

– А когда Сима ко мне нарисовалась, Алиса кинулась меня спасать. Мне даже страшно стало – у меня же в квартире убийство! Ну и закатали мы туловище в ковер. В смысле – тело. После уже Алиса машину подогнала…

– А у Костеренко есть машина? – вздрогнул Шишов.

– Есть. Ну такая… «Жигуленок» чахлый. Я такие не люблю. Лучше бы «Мерседес» какой-нибудь, – мечтательно закатила она глаза. – Вот так дверцы открываются…

– А милицейский «бобик» не хотела бы? «Мерседес» ей подавай! – нахмурился Шишов. – Говори, чего там дальше было?

Вера с тоской посмотрела в сторону кухни и заговорила еще быстрее: