Свидание со смертью

Теперь, взглянув на все с этой точки зрения, попробуем проанализировать события того дня. Семья Бойнтонов уходит. Мисс Бойнтон сидит у входа в свою пещеру. Обратимся к показаниям леди Уэстхолм и мисс Пирс. Последняя не может считаться надежным свидетелем – она не наблюдательна и очень внушаема. Леди Уэстхолм, напротив, весьма точно излагает факты, и от ее взгляда не укроется ни одна мелочь. Обе дамы сообщают об одном и том же факте. Один из слуг, арабов, подходит к мисс Бойнтон, чем-то вызывает ее неудовольствие и поспешно удаляется. Леди Уэстхолм заявила, что этот слуга сначала заходил в палатку Джиневры Бойнтон, но вы, наверное, помните, что с нею соседствовала палатка доктора Жерара. Вполне возможно, арабский слуга входил именно в палатку доктора Жерара…

– Вы намекаете, – подал голос полковник Карбери, – что один из моих бедуинских парней убил старую даму, сделав ей укол? Это абсурд!

– Терпение, полковник Карбери, я еще не закончил. Давайте признаем, что араб мог выйти из палатки доктора Жерара, а не Джиневры Бойнтон. Что дальше? Обе дамы сходятся в том, что не могли рассмотреть его лицо и поэтому не узнают его, и что они не слышали его разговора с миссис Бойнтон. Это понятно. От шатра до пещеры около двухсот ярдов. Тем не менее леди Уэстхолм дала точное описание этого человека, отметив такие детали, как рваные бриджи и небрежно завернутые обмотки.

Пуаро подался вперед.

– А это, друзья мои, на самом деле очень странно! Потому что если она не видела лицо или не слышала голос слуги, то уж точно не могла заметить состояние его бриджей и обмоток! Во всяком случае, не с расстояния в две сотни ярдов. Понимаете, это была ошибка! И она навела меня на любопытную идею. Зачем настаивать на рваных бриджах и неаккуратных обмотках? Может быть, затем, что бриджи были не рваными, а обмоток не было вообще? И леди Уэстхолм, и мисс Пирс видели этого человека – но со своих мест они не могли видеть друг друга. Свидетельством тому служит факт, что леди Уэстхолм пошла проверить, не проснулась ли мисс Пирс, и нашла ее сидящей у входа в палатку.

– Боже правый, – полковник Карбери резко выпрямился. – Вы предполагаете…

– Я предполагаю, что леди Уэстхолм, проверив, что делает мисс Пирс, вернулась к себе в палатку, надела бриджи для верховой езды, ботинки, куртку защитного цвета и соорудила арабский головной убор из клетчатой тряпки для пыли и мотка вязальной шерсти. Замаскировавшись таким образом, она смело вошла в палатку доктора Жерара, обыскала его аптечку, выбрала подходящий препарат, взяла шприц, наполнила его и решительно направилась к жертве.

– Мисс Бойнтон, вероятно, дремала. Леди Уэстхолм действовала быстро. Она схватила старуху за руку и ввела лекарство под кожу. Миссис Бойнтон вскрикнула… попыталась встать… но не смогла. «Араб» поспешно ретировался, якобы сконфуженный и пристыженный. Миссис Бойнтон грозила ему палкой, снова попыталась встать, но рухнула в кресло.

Через пять минут леди Уэстхолм снова приходит к мисс Пирс и комментирует сцену, свидетелем которой та только что стала, причем навязывает ей собственную версию. Затем они отправляются на прогулку, и, проходя мимо выступа скалы, леди Уэстхолм обращается к старой даме, но не получает ответа. Миссис Бойнтон мертва, однако леди Уэстхолм говорит мисс Пирс: «Грубиянка, даже не удостоила нас ответом, просто фыркнула!» Мисс Пирс принимает это как должное – она часто слышала, как мисс Бойнтон фыркала в ответ на чьи-то слова – и при необходимости готова поклясться, что действительно слышала фырканье. Леди Уэстхолм в разных комитетах часто сталкивалась с женщинами, подобными мисс Пирс, и точно знала, как влияют на них ее высокое положение и властные манеры. Единственный пункт плана, который ей не удалось выполнить, – это вернуть шприц. Доктор Жерар вернулся слишком рано, нарушив ее замыслы. Леди Уэстхолм надеялась, что доктор не заметит отсутствия шприца или подумает, что просто не нашел его, и поэтому ночью вернула шприц на место.

Пуаро умолк.

– Но зачем? – воскликнула Сара. – Зачем леди Уэстхолм убивать старую миссис Бойнтон?

– Но ведь вы сами сообщили мне, что во время вашего разговора с миссис Бойнтон в Иерусалиме леди Уэстхолм находилась рядом. Именно для леди Уэстхолм предназначались слова миссис Бойнтон: «Я никогда ничего не забываю – ни поступков, ни имен, ни лиц». Сопоставьте их с тем фактом, что миссис Бойнтон была надзирателем в тюрьме, и вам все станет ясно. Лорд Уэстхолм познакомился с будущей женой, когда возвращался из Америки. До замужества леди Уэстхолм была преступницей и отбывала наказание в тюрьме.