Свидание в Санкт-Петербурге

Софья решила ничего не скрывать от своей знатной благодетельницы. Аглая Назарова могла быть вздорной, крикливой, нелепой, обидчивой, то есть необычайно трудной в общении, но слово «честь» было для нее законом, и она не была трусихой. Рассказ Софьи княгиня слушала, как волшебную сказку. Лоб ее собрался морщинами, нежные мешочки под глазами взволнованно дрожали, а мосластая, в карих крапинках рука исщипала карле все запястье. Заметив Прошкины муки, Аглая Назаровна разозлилась: «Видишь, не в себе я, отойди!» Когда карлица поспешно исполнила приказание, она тут же налила себе вина и успокоилась, готовая с полным вниманием слушать Софью. Когда рассказ был кончен, княгиня сказала:

— Экое окаянство у нас в России случается! Вот бы послушал эту историю покойный Пуфендорф. Интересно узнать его мнение. А то ведь все мудрствует, что ни слово, то загадка. «Право не зависит от законов вероисповедания, — произнесла она нараспев, — а должно согласовываться только с законами разума». Да ведь это чушь!

— Вы так думаете? — вежливо улыбнулась Софья. — Почему?

— А потому, что турка надобно судить по одним законам, а православного по другим. Турку Богом гарем разрешен, тьфу… а русскому полагается единая супруга.

— Это, конечно, так, но при чем здесь…?

— Дружок ваш арестованный? — перебила ее княгиня. — А при том, что слыхала я: великая княгиня до мужеска пола большая охотница. Это никак не по-христиански. Жалко юношу. Как ты говоришь его фамилия?

— Князь Никита Оленев. — Софья понизила голос. — И сознаюсь вам, ваше сиятельство, мы решили его похитить, да, да. Только везти его после похищения некуда. К нему в дом нельзя, к нам тоже опасно. Вы понимаете?

— Откуда мне знакома эта фамилия?

— Ну как же… у него камердинер есть, Гаврила, известный лекарь и парфюмер.

— У меня и спрячем. — Глаза Аглаи Назаровны по-кошачьи сверкнули. — Князя во флигель дальний, что у пруда, а Гаврилу в моих покоях.

Заслышав про Гаврилу, карлица Прошка подошла к столу поближе, заулыбалась. Она хорошо помнила, как четыре года назад камердинер князя Оленева был пленником и благодетелем этого дома. Он был привезен сюда силой, дабы свести прыщи с хозяйских щек, появившихся от его же кухни мазей, но по воле провидения стал лечить не только кожу, но и душу Аглаи Назаровны. Как-то во время припадка княгини Гаврила невзначай обронил фразу: «А ножки-то у них двигаются!» И с тех пор лелеяла Прошка надежду, что настанет светлый миг и Гаврила, как посланец Божий, войдет в их дом и излечит хозяйку от паралича.

— А долго ждать-то? — деловито и строго спросила Аглая Назаровна, щеки ее малиново рдели от нетерпения. — Сможете ли вы все сделать толком? Может, мне на Каменный Нос дворню послать с ружьями? Мы эту бестужевскую мызу приступом возьмем!

— О, нет! Умоляю вас, успокойтесь! Все надо сделать очень, тихо и тайно. Уж поверьте мне на слово. И спасибо, спасибо за теплые слова.

Когда Софья ушла, Прошка опять нацепила чернильницу на шею и положила перед барыней трактат Пуфендорфа, но та отмахнулась от книги с явным облегчением.

— Немца убрать! Сдается мне, что в этот четверг мы с князем будем обсуждать совсем другие темы. Я ему своими словами поведаю о должности человека и гражданина в родном отечестве. А уж он пусть рассудит.

12 Нападение

Чтобы излишне не волновать читателя, скажем сразу: план Алексея удался. Конечно, не совсем так и с большими потерями, но план удался. Уже в ходе его осуществления выяснилось, как много мелочей они не учли, как были наивны в главных предположениях, но, как говорил Ларошфуко, «судьба устраивает все к выгоде тех, которым она покровительствует». К пяти часам дня, а именно это время было выбрано для нападения, жизнь на Каменном Носу протекала таким образом, что все было на руку друзьям, потому что не забудь солдат закрыть дверь на щеколду, которую всегда закрывал, не люби старший из команды игру в фаро и не проиграй сержант Прошкин недельный заработок, план освобождения Никиты и вовсе был бы сорван.

Однако все по порядку. Для нападения на мызу был подобран следующий реквизит: три маски черные, парик рыжий с бородой, рваные порты с рваной же рубахой, две лодки, карета, веревки с кошками-якорьками на концах, а также шпаги, ножи и пистолеты.

План нападения был таков: Алексей вблизи причала разыгрывает кораблекрушение, для чего дырявит утлую лодчонку, топит ее и, барахтаясь в воде, что есть мочи кричит: «Спасите, православные!» По замыслу автора плана солдаты бросятся его спасать, а он, разыгрывая пьяного, будет тянуть эту канитель по возможности дольше, отвлекая на себя все силы и внимание охраны. Далее его, бесчувственного, должны внести в дом.