Свиданий не будет

Но когда Лида услышала фамилию Ларисы Матвеевны, ее вдруг стал душить смех. Она догадывалась, почти знала о том, что у ее отца роман с бывшей однокурсницей, но та ахинея, до которой довизжался Константинов, вызвала у нее истерику. В смехе и в слезах выскочила она из кабинета и побежала, спотыкаясь о расстеленную дорожку, по коридору к выходу…

Не терял времени и Пантелеев. Засев в квартире своего приятеля, который на лето уехал с семьей в Россию, как у них в Булавинске называли европейскую часть страны, он принялся за изучение содержимого конверта, который в пятницу утром сунула Живейнову в автобусе какая-то женщина. И чем больше он вникал в смысл того, что было в ксерокопиях договоров, чеков, накладных, тем чаще чесал свою и так начинающую редеть макушку.

Он прекрасно помнил уже двухлетней с лишком давности историю убийства директора местного рынка и его водителя. «Вялинского рынка» тогда еще не было и в помине, и вся основная торговля в городе происходила на рынке старом, еще советских времен, который по привычке называли колхозным. Тем не менее директора, носившего легкомысленную фамилию Ковряжкин, все в городе именовали Барином. То ли это была его кличка, привезенная из мест не столь отдаленных, ибо как настоящий хозяйственник советской эпохи Ковряжкин совершил в зону две ходки, то ли кто-то из народа, острый на язык, разглядел нечто владетельное в этом огромном толстобрюхом человеке, время от времени прогуливавшемся среди торговых рядов вверенного ему объекта, не мог точно сказать и все знающий Пантелеев.

Когда началась перестройка, Барин довольно быстро смог раскрутиться, а уже во времена Ельцина рынок стал на глазах преображаться. То есть внешне он выглядел, как и прежде, довольно затрапезно, но товаров становилось все больше, Ковряжкин устроил закупку какой ни есть, а сельхозпродукции из булавинских окрестностей, стал завозить продукты из Средней Азии…

Его «ауди» расстреляли на заднем дворе рынка, когда Ковряжкин утром приехал на работу. Убийца выпустил в своих жертв целый рожок из «калашникова», причем с не меньшей яростью, чем тела Барина и водителя, он изуродовал свинцом автомобиль – одну из первых классных иномарок в Булавинске.

Дело это расследовали, но как-то спокойно, не торопясь, словно не ожидая успеха. У народа Барин как человек, по сравнению с ним, народом, богатый особого сочувствия не вызвал. Пожалели водителя, попавшего под пули, вздохнули и вскоре позабыли. Следствие, хотя и получило от киллера или киллеров вместо сувенира автомат, из которого было совершено преступление, легко согласилось с тем, что это была месть бандитов, под «крышу» которых не захотел встать Барин. Впрочем, кто эти бандиты конкретно, тоже установить не удалось.

Пантелеев вспоминал, как он барахтался, пытаясь помочь своим ребятам раскрутить это дело, но ничего не удавалось, кроме установления того простого факта, что «калашников» уже года три как числился в розыске по Северо-Кавказскому военному округу. Делом занимался по оперативной линии начальник горуправления ВД Степной, затем его передали по подследственности в прокуратуру…

Теперь, разбирая бумаги, припрятанные Пашей в том Ленина, Пантелеев видел, каким новым светом озаряется все дело об убийстве Барина.

Согласно договорам и распискам оказывалось, что одним из главных компаньонов Барина по бизнесу был не кто иной, как Сергей Максимович Вялин. Впрочем, компаньоном вполне своеобразным, так как он получил от Барина, непонятно за что или на что, крупные суммы денег. Кроме того, среди бумаг находился подготовленный к регистрации – в частности, с подписью Вялина – договор, по которому владельцем рынка становился Вялин, а Барин довольствовался лишь должностью старшего администратора. При этом Пантелеев очень хорошо помнил, что при расследовании убийства Барина фамилия Вялина не всплывала вовсе. Возможно, старый комбинатор вел с будущим мэром какую-то свою игру, может быть, не хотел оформлять передачу рынка до возврата Вялиным долгов…

Почувствовав, что история с конвертом могла обернуться бедой не только для Живейнова, Пантелеев позвонил в отдел происшествий «Булавинских ведомостей», где у него был в лучших приятелях еще со времен службы в угро репортер Артем Самарин. Он спросил, не было ли каких-либо несчастных и тому подобных случаев с женщинами в конце прошлой – начале этой недели.

Артем включил компьютер и добросовестно стал читать все, что было в него занесено.

– Так… так… дальше… – несколько раз повторил Пантелеев и вдруг воскликнул: «Стоп! Прочти еще раз это, пожалуйста! Только помедленнее…»