Свиданий не будет

Как бы то ни было, репортер Кушнарев был классный. Он раскопал, в частности, что на своей булавинско-басаргинской родине Виктор Сергеевич вел себя достаточно сдержанно. Зато несколько лет назад Вантеев с группой не совсем различимых в биографических подробностях товарищей участвовал в деяниях одной из сект, которые расплодились, как дворняжки весной. Здесь Кушнарев нашел множество фактов, о причастности к которым Вантеева сомнений не было, – от свальных оргий под видом религиозных радений до присвоения квартир и другого имущества несчастных, вошедших в секту…

В конце концов Баскаковой удалось убедить Алексея Ивановича передать ей собранные свидетельства, а не держать их в ящике стола или в каком-то тайнике.

Она еще не предполагала, как правильнее запустить их в дело, чтобы добиться справедливого расследования, но отказаться от того, что уже «накопал» этот, в сущности, совсем неплохой, хотя и напоминавший ей кентавра, человек, она не могла.

Вместе с тем гораздо важнее сегодня было для Баскаковой то, что Кушнарев рассказал ей об отце Эдуарде. Собственно, как она поняла, окончательно отказаться от публикации Алексея Ивановича заставило именно то, что он обнаружил связи Вантеева с отцом Эдуардом.

Хотя казалось бы: репортер не нашел какой-то явной уголовки в деяниях этой личности в священническом облачении. Более того, он раскопал, что отец Эдуард, в миру Эдуард Николаевич Шашков, имел даже некоторое правоведческое образование – учился в Саратовском юридическом институте, хотя и не окончил его. Этот немногим старше Гордеева джентльмен служил также срочную – в железнодорожных войсках, затем оказался в духовной семинарии, куда, как выяснил Кушнарев, попал с санкции Совета по делам религий и УКГБ по Москве и Московской области…

Светское и церковное шли в этой жизни рядом. Шашков был посвящен в сан дьякона, но примерно в то же время посещал лекции в Московском институте стали и сплавов.

– Как он раньше назывался? – спросил Гордеев у Баскаковой. – Кажется, Институт золота?

Позднее Шашков пытался рукоположиться в сан священника, но какой-то скандал в его приходе, подробностей которого Кушнареву выяснить не удалось, помешал это сделать святому отцу, носившему имя, несколько странное для круга, в котором он пытался развернуть свою деятельность.

Перед Кушнаревым промелькнула и другая колоритная фигура в рясе – некий как бы архиепископ Антоний, носивший в миру фамилию Базаров. Про него репортер не говорил много, лишь пробормотал:

– Думаю, с погонами не ниже чем полковничьи…

В постперестройку и модно, и выгодно создавать новые структуры.

Шашков их создал две.

Одна называлась акционерное общество «Русские недра», и в ней Эдуард Николаевич именовался генеральным директором.

Другая прямо дистанцировалась от мирской суеты и определяла себя как независимое, автономное религиозное объединение под неслабым названием Российская церковь православных христиан. В ней отец Эдуард имел сан митрополита, являлся ее предстоятелем и возглавлял церковный синод. Базарову как второму учредителю этой организации, зарегистрированной, что с изумлением выяснил Кушнарев, в Министерстве юстиции РФ, было доверено стать управляющим Московской епархией, архиепископом Тверским и Курским (очевидно, именно такими точками определяли протяженность этой епархии ее отважные создатели)…

Слушая все это, Гордеев поначалу то и дело порывался засмеяться и поупражняться в остроумии. Но в конце концов стал очень серьезным и только крякал. А когда услышал, что среди создателей церкви числится и имя монаха в миру отца Анатолия (по паспорту – Анатолия Ивановича Манаева) он и вовсе присвистнул, хотя, как говорят, не следует свистеть в закрытых помещениях: если не черта насвищешь, то деньги высвистишь.

Деятельность этой новой, очевидно, на радость православному народу российскому созданной церкви пока особо не проявилась, и даже богослужения и обряды они совершали не в храмах, которых попросту не было, а на квартирах. Правда, сам факт появления в Усть-Басаргино одного из приходов Российской церкви православных христиан – тоже официально зарегистрированных – намекал на то, что скоро активность РЦПХ может усилиться. В какую сторону – показывало участие отца Эдуарда в изъятии тела Николаева из морга…

Оживленное обсуждение деяний митрополита, архиепископа и монаха в миру было прервано телефонным звонком.

– Гордеев, ты что, издеваешься! – Инара была весела, но вместе с тем и удивлена. – Ты что это мне прислал?

– Как что? – удивился Гордеев. – Письмо! Правда, странное, но я надеялся…

Инара знала себе цену и никогда не отказывалась от того, чтобы это признали и другие.

– Если ты захотел проверить мою профессиональную пригодность, то можешь не сомневаться: она непоколебима! Так что с тебя при встрече бутылка и букет цветов…

– Инарочка, да я…

– Но все же передай своему приятелю, что мог бы придумать что-нибудь поактуальнее…

– Ну что ты, право!

– Ладно! Возвратишься в Москву – позвони! А сейчас – получай факс!

На вылезшем из аппарата свитке Гордеев и Баскакова прочитали: