Свиданий не будет

Ведя разговор с Турецким, Гордеев краем уха слышал и то, о чем переговаривались учительницы, выклеивавшие на полу учительской огромную фотогазету, очевидно посвященную выпускникам этого года.

В пятницу вечером в киноконцертном зале «Космос» на выпускном балу должен был появиться Вялин со свитой. Слух об этом, понял Гордеев, прошел по школам только сегодня.

Гордеев, как они и условились, расплатился за телефонный разговор наличными, заодно разговорившись с этими тремя женщинами, довольно привлекательными, хотя и выглядевшими устало.

Оказалось, что общегородские выпускные балы проводятся в Булавинске уже несколько лет: именно на них вручаются золотые и серебряные медали, а после концерта все разъезжаются по своим школам и веселятся до рассвета, когда вновь собираются на главной набережной.

В этом году, рассказали Гордееву учительницы, кроме того, будет также избрана царевна бала, и вот, наверное, поэтому мероприятие решил почтить своим присутствием Сергей Максимович Вялин. Правда, господин адвокат имел на этот счет другое предположение: очевидно, народный мэр в трудную для него минуту жизни решил выйти в народ и, лично напутствуя племя младое на светлую жизненную стезю, призвать горожан сплотиться вокруг родной мэрии и лично…

Однако делиться этими соображениями с присутствующими Юрий Петрович не стал, но как человек приезжий выказал немалый интерес к местной жизни и в итоге был вознагражден пригласительным билетом на этот вечер. Действительно, желание повидать Вялина у него нарастало с каждым днем, и хотя с большим удовольствием он провел бы эту встречу не на людях, а с глазу на глаз – очень подошло бы для этого помещение в любом из трех следственных изоляторов Москвы, – выбирать сейчас не приходилось, тем более что в булавинском следственном изоляторе пока что томились его подзащитный и честный, хотя и не очень предусмотрительный журналист.

Попрощавшись, усталый, но, как говорится, довольный, Гордеев продолжил свой путь в гостиницу, по пути наконец сразу позавтракав, пообедав и поужинав в одном подвернувшемся ему кафе. Впрочем, почти суточную голодовку Юрий Петрович перенес довольно легко: его вес был для него предметом каждодневной озабоченности уже несколько лет, так что, идя по лесам и полям, он, помимо всего прочего, радостно прикидывал, сколько лишних сот граммов сбросит за время этого приключения.

Наконец, уже в сумерках добравшись до «Стрежня», Юрий Петрович прошел в свою обитель, где провел пока всего одну ночь, через ресторанный вход с улицы – второй кроме внутреннего, гостиничного. Это давало ему возможность некоторого выигрыша во времени: в центральном холле гостиницы его могли пасти, и, скорее всего, пасли, а так он, не заходя в ресторанный зал, проскользнул через коридор к лифту. Здесь, правда, тоже был охранник, по сложившейся современной традиции, с дубинкой, газовым пистолетом и в бронежилете, но все же такой проход Юрия Петровича некоторую путаницу в планы против него должен был внести.

Оказавшись перед дежурной по этажу, господин адвокат предупредил ее, что только что говорил с Москвой и ему должны перезвонить по важному делу через несколько минут. Неразговорчивая дежурная кивнула, и по ее скованности Гордеев предположил, что его уже искали. Все же, по его расчетам, упоминание о будущем разговоре с Москвой давало ему небольшой выигрыш во времени. Скорее всего, «они» захотят этот разговор прослушать, прежде чем к нему ворваться.

Войдя в номер, он первым делом уже привычно натянул резиновые перчатки и обшарил помещение, а затем изучил свои еще остававшиеся здесь вещи. Знаменитые пакетики были на своих местах, и, как проверил господин адвокат, именно те, которыми он заменил кокаиновые упаковки. Никаких новых подложек вроде не было.

Удовлетворенный результатами осмотра Гордеев позвонил Лиде и, не обращая внимания на ее взволнованные вопросы, сообщил, что он сейчас в «Стрежне», что ночевать будет здесь и что, главное, кассета уже в Москве и единственное, что могут сделать в булавинской прокуратуре для смягчения оргвыводов по результатам, по меньшей мере, служебного расследования, это немедленно выпустить из СИЗО ее отца и Новицкого.

Не позволяя Лиде задавать вопросы, Гордеев быстро попрощался с ней до завтра и повесил трубку. Он прекрасно понимал, что его новые булавинские друзья, во всяком случае, не равнодушно относятся к его исчезновениям, но ничего не мог поделать – все же только так ему удавалось на какой-то срок, пусть небольшой, отрываться от преследования…

Гости к Гордееву в номер заявились ближе к полуночи, когда Юрий Петрович уже успел как следует помыться и еще раз осмотреть номер. А завтрашнее приглашение он на всякий случай засунул в стопку рекламных буклетов, лежавших на столике возле телефона.

Когда раздался требовательный стук в дверь, он позволил себе еще некоторое время поиграть в препирательство с визитерами, предлагая им не будить мирных людей, а прийти наутро.