Свиданий не будет

Первый секретарь республиканского комитета партии, стремясь превратить столицу республики в город покрупнее, чем он был, довольно неожиданно получил в Москве согласие на строительство двух больших заводов. То есть договорился об этом с кем-то из ближайшего окружения Брежнева. Когда Матвей Матвеевич узнал об этом, он подготовил аналитическую записку, в которой доказывал всю пагубность такого строительства – начиная с того, что рабочую силу придется завозить из сел республики, тем самым разрушая и без того не блестящее сельское хозяйство и одновременно обостряя жилищный вопрос в городе, и вплоть до сырьевых и экологических проблем, которые эти амбициозные заводы принесут.

Он пришел с этой запиской в кабинет первого секретаря, а из кабинета его без сознания увезла «скорая»…

Лариса более или менее выяснила, что его отца убил начальственный разнос. Ветерана, кавалера орденов Красного Знамени и Отечественной войны, не считая многих боевых медалей, обвинили в великодержавном шовинизме, едва ли не в подрыве обороноспособности Родины и, главное, в некомпетентности. Последнее, его добившее, было услышано Матвеем Матвеевичем из уст непосредственного начальника – министра, имевшего кроме какого-то условного партийного образования диплом заочного политеха, щедро пекущего кадры где-то в Закавказье, крае, жизнерадостном в позднесоветские времена и, в частности, отзывчивом к оказанию образовательных услуг страждущим людям.

Так Ларисе пришлось признать, что в мире есть множество ситуаций, когда есть жертвы, но нет закона, защищающего эти жертвы.

Она поступила секретарем в городской суд, проработала там до следующего лета и вновь отправилась в Москву, на этот раз на юридический факультет.

И вновь поступила.

Тут-то ей и встретился Борис Андреев. На курсе он был постарше: отслужил армию, куда попал, бросив МВТУ и поссорившись со своим отцом, крупным партийным деятелем в Сибири. Дружба постепенно переросла в страстную любовь, в красивую студенческую «лав стори», но Лариса за Бориса замуж все не выходила. Даже с приятельницами на курсе во время перекуров (а настоящих подруг у нее не было) она не очень охотно говорила на эту тему, но делала намеки, что с этим делом не спешит. Правда, никто не знал и мало кто догадывался, что рослый красавец и непобедимый краснобай Боря, не раз прилюдно таскавший Ларочку на руках в гору во время катаний на горных лыжах, до чего оба были большие охотники, – этот Боря был довольно косноязычен в обсуждении вопросов совместного будущего.

Однако, когда в год их распределения из Булавинска пришел запрос на двух юристов, они как студенты, имевшие право выбирать, решили ехать туда. Одновременно Борису предложили остаться в аспирантуре. Он был серьезным молодым человеком, несмотря на ссору с партийным отцом, еще в армии вступил в партию. Лариса тоже шла на красный диплом, но на государственном экзамене по научному коммунизму стала высказывать такое, что с трудом удалось уговорить председателя комиссии поставить ей тройку – под честное слово актива группы, что она поедет вырабатывать куда-нибудь подальше от Москвы правильные воззрения на жизнь в свете существующего общественного и политического строя.

В Булавинске им понравилось, и они, по некоторым данным, даже подали заявление в загс. Осенью Борис поехал в Москву поступать в аспирантуру и так хорошо сдал экзамены, что ему предложили дневное отделение. Решающим, конечно, было то, что вступительный реферат Бориса, посвященный проблемам участия адвоката на предварительном следствии, понравился профессору Якутовичу, известному специалисту по уголовному процессу, который вызвался быть научным руководителем талантливого выпускника.

Борис попросил разрешения подумать «до завтра» и позвонил Ларисе в Булавинск посоветоваться. Совет Ларисы был короток: «Дневная аспирантура – это не заочная аспирантура». Борис поблагодарил ее и сказал, что другого ответа он и не ждал. После чего Андреев пошел с Центрального телеграфа на факультет соглашаться, а Лариса отправилась в загс, где взяла свое заявление обратно.

Борис приехал в Булавинск за неделю до назначенного дня свадьбы, где и узнал, что теперь свободен. Однако освобождаться он отказался и, проведя с Ларисой несколько дней, добился все-таки от нее слов, что это не разрыв, а только отложенный брак. После чего убыл в Москву…

Меньше чем через три года, досрочно окончив аспирантуру и защитив диссертацию, он вновь появился в Булавинске, но не один, а привез свою жену, выпускницу экономического факультета университета громкоголосую Леру, с лица которой не сходила жизнерадостная улыбка. А еще через три месяца у молодой четы Андреевых родилась дочка – Лида.